– Узнавал. Ведь я же следователь.

Прежде чем Ольга заговорила снова, они успели пройти из тени в свет и обратно дважды.

– Когда я просилась в группу, занимающуюся делом Ордена, то не верила, что возьмут. Ну да, отличница, да, красный диплом, но – соплюха же, опыта нет, знания – теория и только немного практики. А когда все-таки взяли – устроила праздник, с шампанским. От удивления, наверное. А потом работа. Двенадцатичасовые смены, потому что информации было невероятное количество. И такая жуть… я раньше и не думала, что у нас такое бывает. На Западе – да, но у нас?..

Дмитрий кивнул. Орден, кажется, был первым культом с СССР, за который взялись всерьез. Практикантке это все наверняка казалось жуткой кашей.

– А потом… – Ольга помедлила, глядя на глупую бабочку, пытавшуюся улететь в фонарь. – А потом оказалось, что моя лучшая подруга тоже в этой чертовой секте. И все месяцы моей работы в группе пыталась выкачивать из меня информацию. Ты не думай, я ей ничего не говорила, разумеется. Ну и когда это всплыло, ее участие, меня стали использовать для того, чтобы скармливать ей нужную информацию. Это было… очень тяжело. Смотреть на человека, которого знаешь с пеленок, с которым ходили в один садик, вместе читали книжки под одеялом, вместе хихикали над мальчишками, вместе… да всё – вместе! Смотреть, знать все и хладнокровно врать – врагу не пожелаю. А потом я узнала, что она хотела и меня заманить в секту. Слив информации в какой-то момент заставил ее думать, что я сочувствую их делу… знал бы ты, что она предлагала. Брр. А надо было прикидываться, что хотя бы не противно.

Учитывая, что о деталях операции на таком уровне знали наверняка всего несколько человек, теперь Дмитрий очень хорошо понимал, как именно разрослись слухи – почва для них была богатейшая. Неясно было, что там с сыном генерального прокурора, поспешным переездом и внезапным назначением Ольги в группу. И Дмитрий подозревал, что там кроется что-то уродливое, иначе разговор об этом девушка не оставляла бы напоследок.

Наверное, надо было что-то ответить, утешающе коснуться плеча, но слова не находились, а плечи у Ольги были настолько напряжены, что казались каменными. Не для прикосновений. Поэтому Дмитрий просто указал правее, туда, где фонарь светил прямо сквозь листья раскидистого платана, придавая всему вокруг нежно-зеленый оттенок. Там стояла скамейка, на которой он порой любил сидеть именно в такое время, поздним вечером, когда мамочки с детьми уже сидели по домам, да и бабки предпочитали смотреть в окна изнутри комнаты.

– А потом, когда уже всех взяли, меня позвал в гости бывший однокурсник, – тихо продолжила Ольга, запрокинув голову к свету. – Хороший парень, тоже отличник учебы. Константин Свиридов, сын генерального прокурора. Я думала, там вечеринка будет, а оказалось, она для меня одной. Ужин, вино, и вот там-то он мне все и рассказал. Про то, как его папа продавил мое включение в группу, как меня, такую неумеху, негодную в работе, там держали, как не отстранили с такой подругой… что только влияние его папы заслугой тому, что я вообще работаю. О том, как он любит меня с первого курса, несмотря на все недостатки. А потом он меня изнасиловал и предложил выйти за него замуж. Именно в таком порядке. Спустя два месяца я сделала аборт, а еще через два, когда разобралась с делами, купила билет во Владивосток. Ну вот. Теперь ты знаешь мою маленькую позорную тайну. Или большую. Главное, что позорную.

«Ничего себе. Теперь и повадки, порой как у дикого зверька, понятны».

То, что в системе что-то сильно не так, уже почти не удивляло. К тому же рассказ Ольги был не про это и не про то, почему она не подала заявление на этого сынка – и так понятно – или почему пришлось уехать. Рассказ был про доверие. И как бы медленно ни ворочались сегодня мысли, Дмитрий понимал, что вот тут сказать что-то неудачное, ни к селу ни к городу, – очень плохая идея.