– А пойдем, – Ольга вскочила со скамьи и подала ему руку. – Сто лет не качалась. А краска с поручней там тоже облезает, чтобы как в детстве?

– Давно облезла, – повинился за краску Дмитрий, уводя ее во дворы. – Но звук тот самый. И вообще…

Перед тем как Ольга села в такси, Дмитрий удостоился поцелуя в щеку и ворчания по поводу щетины. Исключительно – о чем было сказано отдельно и почти убедительно – в порядке доведения маньяка до ручки, разумеется, то есть по работе. И, поднимаясь к себе, Дмитрий внезапно понял, что в последние часы вовсе не вспоминал об охотнике и Гоше. И даже сейчас, когда воспоминания вернулись, они не трогали так сильно, словно их отогнали скрип качелей и базарная ругань не из одного, а сразу из трех окон. Ну и поцелуй, конечно, тоже.

Интерлюдия

Скульптор

В квартире звучала ария Царицы ночи из «Волшебной флейты» – под настроение. Скульптор все никак не мог определиться, и сомнения требовали соответствующего фона. Что ему нужно – он знал. Как и когда – вот в этом и был вопрос. Впервые в Скульпторе контроль спорил с высшей силой.

Ему нужен был идеал. Но идеал был слишком близко, слишком заметно, слишком опасно. Однако мироздание столкнуло их, а высшие силы подсказали, что идеал необходим, что без него ничего не получится. Просто потому, что все остальные заготовки неидеальны. Но она слишком близко!

Кристина Дойтеком на сцене Гамбургской оперы прорывалась через головоломные пассажи Моцарта с механической точностью и демонической страстью. Идеал. Скульптор считал, что Моцарт писал эту арию для того, чтобы найти свое идеальное колоратурное сопрано. Скульптор понимал Моцарта, потому что они оба были творцами и искали идеал. Скульптор был выше Моцарта, потому что пошел дальше него, понял больше.

Мироздание утверждало, что идеал необходим, свело вместе идеал и Скульптора. Значит, так надо. Так угодно высшим силам. Но контроль твердил, что это слишком опасно. Но опасно ли? Следователь – неграмотный дурак, куда ему докопаться до истины. Впрочем, нет, до виновника. Истину ему не осознать никогда даже теоретически. Истина для таких, как Скульптор. Для избранных.

Ему нужен был знак. Да. Знак, чтобы разрешить наконец сомнения. Что-то такое, что убедит контроль в том, что этот путь – единственный. Что-то, что…

Переливчато, неприятным диссонансом с царицей ночи прозвенел дверной звонок. Скульптор удивленно взглянул на часы – восемь вечера. Он никого не ждал. Может, соседям что-то нужно… он был не в настроении общаться с обычными людьми, но контроль говорил, что надо открыть дверь, поговорить, улыбнуться. Контролю никто не возразил.

Скульптор, улыбнувшись заранее, открыл дверь и застыл, чувствуя, как улыбка становится все шире, расплывается сама собой. То, чего не ждешь… знак. Он просил знак – и получил его. Как и должно быть. Сергей Шабалин вежливо отступил на шаг, открывая путь в квартиру и в звуки арии.

– Оленька, какая неожиданность! Вас мне само мироздание послало, дорогая моя. Поверите, сижу, скучаю, а тут такой приятный сюрприз!

Глава 12

I. Почти нерабочий день

Выспаться почти получилось. Дмитрий не возражал бы поспать еще, но кошка требовала еды и шуршащих пакетов, поэтому пришлось вставать, умываться, накладывать корм в миску, а потом чесать голову, глядя на конструктор из палок и платформ, инструкции к которым не прилагалось. Видимо, производитель – безвестный завод где-то в Ижевске – полагался на фантазию покупателей.

У Дмитрия вся фантазия уходила на маньяка, поэтому на телефонный звонок он отвлекся почти с облегчением.