– Почему? – негромко, чтобы не сбить с толку Вахтанга, спросил Дмитрий. – Она кого-то видела, кого-то конкретного боялась?

– Не. – Ваха помотал головой. – Просто говорила, что ощущение, будто кто-то снимает.

– Снимает?

– Ну, словно в объектив смотрят. Оценивают.

Дмитрий кивнул, делая пометки в блокноте.

– Когда это было?

– Пару недель назад. Не позже, потому что позже мы… ну, мы не разговаривали.

– Но ты приезжал, – уточнил Дмитрий. – Зачем?

Вахтанг пожал плечами.

– Вернуть хотел. Фотографии новые делать надо было.

«Без второй части фраза звучала бы лучше. Эх, Вахтанг».

– Ты сам видел рядом с ней кого-нибудь странного? Такого, чтобы выделялся? Может, она говорила еще что-то? Не только про промку?

– Нет. – Вахтанг поежился. – Но мы мало… виделись. Говорили. А потом вовсе прятаться стала.

Реконструировалось это все легко. Приезжал Ваха явно не за разговорами, особенно если боялся Самородка. Орал, хватал за руки, пытался не вернуть, а заставить вернуться. Вынуждая прятаться в промке – где, по ее же словам, было опасно. Где за ней кто-то наблюдал. В ощущения талантливого фотографа даже в состоянии стресса Дмитрий верил.

По фактам получалось, что Вахтанг толкал ее к убийце. А после его визитов на Зою должна была накатывать сонливость, как реакция на стресс. Равнодушие.

– Не знаешь, где именно она пряталась? – спросил Дмитрий, не особенно надеясь на ответ. Если бы Ваха знал, Зоя наверняка сменила бы место.

Но иногда милиции все-таки везет. Вахтанг кивнул.

– Если от киоска по тропке, там справа заброшка будет. Ну, не заброшка даже, а блоки свезли, вывалили, чтобы новый цех строить, да так и оставили. Заросло все давно травой и кустами, но Зое нравилось. Говорила, там куда ни глянешь, так кадр. В природе-то дескать прямых линий почти нет, а тут тебе и прямое, и выщербленное, а сверху лоза эта, с цветочками, деревца, прочее.

«А вот это ценно. Если убежище, значит, людей там ходит немного».

– И ты ее там искал и не нашел?

Вахтанг промолчал, сжав зубы. Видимо, где-то там, внутри, все-таки жила совесть, хоть немного. Дмитрий помолчал, постукивая ручкой по блокноту. Нужно было проверить это место. С собаками. Конечно, с тех пор прошло несколько ливней, но как знать…

«Интересно, любил ли он ее вообще, хоть немного? Или сразу искал именно девушку с фотоаппаратом?»

Хотелось бы верить, что любил. Впрочем, к делу это отношения не имело. Хмыкнув, Дмитрий закрыл блокнот, потому что здесь ловить было уже нечего. А хотя…

– Слушай, а все-таки что такое ты обещал Самородку?

– Картины, – бездумно ответил Вахтанг. – Фотографичные. Зоя – она ведь могла и красивое тоже снимать, природу, ерунду всякую. Самородок вон это понял и… дом себе отделывает, вот и потребовал. Я ведь даже не сам к нему пошел…

Вызывая сержанта, чтобы отвел задержанного обратно в КПЗ, Дмитрий качал головой. Дом отделывает, надо же. Фотокартинами. Эстет! Какие только глубины не кроются в рецидивистах, создавших имя на грабежах складов в бурные шестидесятые…

Повторный визит на промку принес немало, но все не то. Михаил каким-то чудом нашел кострище с останками камеры и нескольких пленок, сплавившихся в одну. Извлечь из них что-то полезное было невозможно. Пейзажи к делу не подошьешь, дохлая кошка неподалеку умерла явно от естественных причин, а не по вине маньяков-убийц.

Дмитрий ничего иного и не ждал, поэтому и не расстроился. Главное, Вахтанг подтвердил слова участкового, и с ватмана можно было вычеркнуть один знак вопроса.

Интерлюдия

Скульптор

Он – Скульптор… как она посмела? Из-за спины раздался приглушенный стон, но Скульптор не обернулся – рано.