– Вам холодно? – спросила мадам Ламберт. – Здесь немного прохладно и промозгло, вечером обещают туман. Я могу достать вам одеяло.

– Я в порядке, – заверила Женевьева напряженным голосом.

– Как насчет успокоительных таблеток? Питер говорил, вы увлекаетесь транквилизаторами.

– Пошел он к такой–то матери, – гаркнула Женевьева.

Собственно говоря, о своих благословенных желтеньких пилюлях она уже долгое время не вспоминала. «Видимо, когда дела по–настоящему идут паршиво, они мне не нужны, – подумалось ей. – Лишь лекарство от мелких неприятностей, а не когда стоит вопрос жизни и смерти».

– Думаю, он уже там, – пробормотала мадам. – Я могу обеспечить вам все, что хотите, достаточно одного звонка – и нам доставят что угодно.

Женевьева чуть было не попросила «Таб». Ей следует быть осторожной со своей последней трапезой: недавний опыт в «КарлсДжуниор» (сеть ресторанов быстрого питания – Прим.пер.) научил не пихать в рот все подряд. Но ей пришлось довольствоваться диет–кокой. Конечно же, бутылочку «Таба» перед путешествием в долину смерти Женевьева заслужила.

– Я в порядке, – повторила она.

Они поднимались все выше и выше в горы. Наползала легкая дымка. Несколько лет назад здесь произошло что–то вроде лесного пожара. Холмы покрывали искореженные остовы обугленных деревьев, производя впечатление причудливого вида кладбища. Женевьева упорно не смотрела на дорогу: для серпантина шофер вел автомобиль чересчур быстро, а у нее и так нервы на пределе. Готова ли она умереть в этом странном выжженном месте? А есть ли у нее хоть какой–то выход?

По мере того, как они поднимались в горы, туман становился гуще. Мадам занималась похожим на «блэкберри» устройством, копией того, каким пользовался Питер. Современные технологии в шпионском мире, подумала Женевьева. Только ведь они не шпионы, верно? Она понятия не имела, черт возьми, кто они такие, да и какая разница.

– Предположим, вы умудрились убить Гарри, – сказала она. – Что дальше?

– Тогда все будет шито–крыто. У нас полное сотрудничество с определенными кругами правительства, и никто не узнает, что он умер не в результате автокатастрофы на этих крутых виражах. Здесь все время происходят камнепады, иногда на дорогу падают валуны размером с «фольксвагена жука». Один мог бы расплющить Ван Дорна, и даже его лучший друг–президент не узнает, что же на самом деле случилось.

– Раздавить жука «жуком». Хорошо звучит, – заметила Женевьева. – А что насчет меня со всей моей невезучей осведомленностью? Вы не собираетесь и меня раздавить в придачу?

– Вы начитались триллеров, Женевьева, – ответила мадам Ламберт. – Вы никому не скажете ни слова. Ну, во–первых, вам никто не поверит. А во–вторых, вы захотите забыть последние несколько недель, похоронить в прошлом. И еще одно.

– Что именно?

– Не захотите подвергнуть Питера опасности. Вы не раскроете его прикрытие, и неважно, как сильно вас ранили.

– Вы говорите о возможных физических ранениях? Потому что, уверяю вас, эмоциональных шрамов у меня совсем не осталось.

– Конечно, не осталось, – холодным тоном согласилась мадам Ламберт. – И физических ранений не будет. Вас хорошо охраняют.

Ни один бронежилет в мире не защитит ее от того вреда, что уже нанес Питер Мэдсен.

– Давайте, начинайте, – устало произнесла Женевьева.