– Какая гадость, – машинально произнесла она.

Его улыбка была совершенно лишена юмора:

– Смерть вообще гадость, мисс Спенсер. Это вам не чистый, по–голливудски неспешный уход со сцены. А грязный и дурно пахнущий бизнес.

– Разве? Бизнес, я имею в виду?

– Временами.

– И для вас?

– Временами.

Он не стал ее обнадеживать. Не то чтобы она ждала это от него.

– Так что еще?

– Простите?

– Какая вежливость, – пробормотала она. – Так каким еще способом я могу защитить себя? Помимо перерезания горла? Может быть, я хочу просто вывести кого–то из строя, не заставляя захлебываться собственной кровью. Некоторые из нас чуточку брезгливее других.

– Можете даже не пытаться свалить противника ногой. Слишком распространенный прием, а вы недостаточно быстры или мало практиковались, чтобы это сошло вам с рук. Если у вас есть острый предмет, карманный нож, ручка и даже связка ключей, вонзите их в глаз противнику. И не смейте опять говорить «какая гадость». Если вас не смогут увидеть, то труднее будет вас достать.

Женевьева не стала утруждаться и указывать на то, что вряд ли у нее окажутся под рукой ключи, если дела будут продолжаться в таком духе, как сейчас.

– Ладно, – сказала она. – Все же я поищу, чем их остановить, не нанося смертельных увечий.

Йенсен отложил книгу и долго и задумчиво смотрел на нее.

– Встаньте, – приказал он. И сам встал, возвышаясь над ней: – Давайте.

Женевьеву обуяли противоречивые чувства. Ей не нравилось, что он маячил над ней, но она не слишком–то рвалась подняться на ноги и тем самым стать к нему ближе. И вообще ей не следовало поднимать эту тему.

Впрочем, если она не встанет, он сам ее поднимет. Женевьева уже слишком хорошо это усвоила, потому подчинилась. А Йенсен подошел близко – ближе некуда.

– Повернитесь, – скомандовал он.

Вот уж последнее, что ей хотелось бы сделать.

– Не собираюсь я поворачиваться спиной к любому из вас, если мне выпадет такая  возможность.

– А у вас не будет выбора.

Он взял ее за плечи и повернул так, что она очутилась лицом к переборке. Женевьева могла рассмотреть накачанного наркотиками Гарри, неподвижно лежавшего на кровати. Интересно, жив ли он? И что, в конце концов, мог совершить этот бедолага такое, из–за чего кто–то решил, что он заслуживает смерти?

Секундой позже она очутилась на полу, лицом вниз, а Йенсен коленом упирался ей в спину.

– Да отпустите же меня, – возмутилась она спустя мгновение. Голос приглушал ковер.

Йенсен ее отпустил, и она, отпрянув от него, повернулась на бок. «Наставник» присел рядом, совершенно невозмутимый.

– Вы не можете себе позволить рассеивать внимание, беспокоясь о неподвластных вам вещах, вроде вон там лежащего Гарри. Так у вас не будет ни малейшего шанса выстоять против Рено, Ханса или любого другого.

Женевьева не стала возмущаться, что он в который раз читает ее мысли, а ухватилась за сказанное:

– Что, есть и другие?

– Конечно, есть и другие. Операцию такой сложности вряд ли можно считать мелким предприятием.

– Должно быть, вам хорошо заплатили.

– Разумеется. И я не собираюсь посвящать вас в детали. Просто попытаюсь обучить паре трюков, которые могут помочь вам на случай, если Ханс или Рено решат немного с вами позабавиться.