‑ Ты не будешь против, если я буду заглядывать к ней время от времени? ‑ спросила она.

‑ Мастер Камок обедает дома, и работает там с бумагами в течение двух или трёх часов, ‑ сказал Арнэн. ‑ В мастерской в это время тише всего.

Даджа улыбнулась. Её мнение об Арнэне повысилось ещё больше. Он осознал, что её сомнения были связаны с Камоком.

‑ Я это учту, ‑ пообещала она.

Часом позже Даджа увидела, что Фростпайн с трудом борется с зевотой. Она послала за санями, которые им приказали взять Коул и Матази. Кучер был в кухнях, ел и пил с другими слугами, которые привезли сюда способных позволить себе это магов.

Вместе они с кучером завернули Фростпайна в меховые шарфы и одеяла, положив ему под ноги горячие кирпичи, и кучер заставил коней тронуться с места. Фростпайн мгновенно скрылся в меховой полости. Даджа потянулась к земле за теплом, так далеко, как только смогла, но Остров Северной Крепости был на краю Сиф. Её ледяные воды создавали мощные препятствия  теплу под островами. Даджа могла пробиться через толщу воды в каналах и даже в Реке Упатка, но здесь размеры и природная магия Сиф были гораздо сильнее её.

Наконец снегопад притих. Дорога, которая шла через Остров Северной Крепости, была покрыта тремя дюймами свежего снега. Он шуршал под полозьями и глушил топот копыт конец.

Даджа запустила руку в кокон Фростпайна, и нащупала его руку. Через их магию она произнесла: «Я не вижу, почему они построили Зал Общества Магов на самом западном кончике Северной Крепости».

«Маги Кугиско когда-то были печально известны своими экспериментами», ‑ ответил Фростпайн. «Идея была в том, чтобы убрать их как можно дальше от города, при этом не вышвыривая их отсюда».

«Возможно, эти северяне умнее, чем я думала», ‑ сказала Даджа.

Она почувствовала, как он затрясся от смеха в своём коконе.

Когда сани по Мосту Скулман выехали на Остров Одага. Большинство семей ремесленников и слуг, работавших на богатых жителей Островов Кадасеп и Алакут, жили здесь. Их деревянные дома были темнели вокруг закрытыми против снега и ветра с Сиф ставнями. Горели лишь обрамлённые латунью фонари на Улице Магов. В Одага никто не засиживался допоздна, поскольку вставали все на заре слуг — в серое, холодное время, за час до восхода солнца.

Даджа увидела лучи света, пробивавшиеся с Острова Кадасеп, по ту сторону пересечения шедших вдоль Одага каналов. Другие лучи подмигивали с каменистой скалы, бывшей северным мысом Алакута. Рядом с ним горел гораздо более крупный источник света, становившийся всё ярче и ярче по мере того, как сани приближались к Мосту Болле.

Даджа дёрнула оборачивавшие Фростпайна меха. Его голова вынырнула из кокона подобно выныривающей из панциря голове раздражённой черепахи.

‑ Девчонка, что ты со мной делаешь? Мы же ещё не дое…

Его глаза проследовали вдоль вытянутого пальца Даджи, и упёрлись в пожар на Алакуте. Огонь полыхал в доме на вершине скалы.

Фростпайн метнулся вперёд и хлопнул кучера по плечу:

‑ Смотри!

Тот оторвал взгляд от коней и взглянул на Алакут:

‑ Сифутан! ‑ выругался он. ‑ Это дом Олаксана Джоса́рика!

Даджа и Фростпайн оценили размер пламени. Какое-то время они молчали. Затем Фростпайн сказал кучеру:

‑ Тебе лучше отвезти нас туда. Возможно, мы сможем помочь.

Тот оглянулся, будто собравшись спорить. Но если он и собирался, то передумал, и повернул коней не на дорогу к Мосту Поцкит, а на более крутую улицу, взбиравшуюся на холмы Острова Алакут. Даджа смотрела на приближающийся пожар, и в её голове билась одна и та же идиотская мысль: «Случайность или поджог? Случайность или поджог?» ‑ будто намеренно устроенный пожар был менее смертоносен, чем тот, что начался сам по себе.