Маша. Михаиле Иваныч, выслушайте меня хладнокровно, и вы согласитесь со мной.

Мошкин. Ни за что, матушка, не соглашусь, ни за что! Маша. Послушайте. Вы меня к себе взяли после матушки, после покойницы; вы одни заботились обо мне; вот, наконец, с Петром Ильичей вы меня познакомили; потом вот все это случилось: он посватался, а теперь отказался... Какое же мое положение, Михаиле Иваныч? Что ж вы хотите, чтоб обо мне подумали?..

Мошкин. Как что подумали?

Маша (поспешно). Ведь я все-таки вам чужая, Михайло Иваныч. Все скажут: он отказался, ну, что ж такое? Она ведь воспитанница, приемыш; даром хлеб ест. Ее взяли, а теперь вот бросили - что ж из этого? Вот велика важность! И за то уже спасибо, что позанялись ей. Поделом ей! Кто за нее отвечает? Жила бы у своих родственников - с ней бы этого не случилось. Даровой хлеб, знать, вкусен. А работать ей, видно, не хочется? . Вы поймите, Михайло Иваныч, мое положение. Я вас люблю больше, чем кого-нибудь на свете; но что же делать? До сих пор я еще могла жить у вас, а теперь... Мне теперь невозможно остаться; право, невозможно. За что же я буду презрение сносить, посудите сами? А я еще сумею кусок хлеба себе заработать...

Мошкин. Я ничего не понимаю, решительно ничего не понимаю, что ты мне такое говоришь? Какой кусок хлеба? и какое презрение? и кто посмеет? Христос с тобой, Маша!.. Кто за тебя отвечает? - Я за тебя отвечаю! Я никому не позволю над собой насмехаться. Я это всему свету докажу, молокососу этому докажу...

Маша. Полноте! что вы это?

Мошкин. Да вот посмотришь. Ты меня еще не знаешь. "Ты у меня живешь",да, Маша, перекрестись: ведь я старик, ведь я степенный человек, ведь все знают, что ты мне дочь... Помилуй, помилуй! Я тебя, ей-богу, не понимаю.

Маша. Нет, Михайло Иваныч, вы меня понимаете...

Мошкин. Да полно же, Маша! неужели ты это не шутя говоришь?

Маша (вставая). Мне теперь не до шуток, Михайло Иваныч.

Мошкин. И ты можешь меня оставить?

Маша. Я должна.

Мошкин. Да куда же ты пойдешь?

Маша. Куда-нибудь. Сперва я к тетке перееду, а там посмотрю: может быть, место где-нибудь найду.

Мошкин (складывая руки). Я с ума сойду, ей-богу с ума сойду. Ты к тетке переедешь?.. Да ты спроси прежде, где тетка-то сама живет? - У повивальной бабки в чулане за перегородкой, вместе с банными вениками, сушеными грибами да старыми юбками!

Маша (несколько обиженная). Я не боюсь бедности.

Мошкин (вскакивая). Да нет! это вздор! это вздор! Я не в состоянии буду это вынести. Как? И он, и ты,- и все, все разом... Докажи же мне хоть ты по крайней мере, что у тебя сердце доброе, не то что у него. Неужели вы все, молодые люди, нынче такие? Ты посуди: ведь я только для тебя и живу... Ведь твое отсутствие меня убьет... Маша, сжалься над бедным стариком... Что я тебе такое сделал?..

Маша. Михаиле Иваныч, да войдите же и вы в мое положение... Я не могу, ей-богу не могу у вас остаться...

Мошкин. Тьфу вы, женщины! Сущее божеское наказание! Что раз вошло им в голову - ну, хоть тресни!.. Нет, Маша, я не могу позволить тебе уйти отсюда... Здесь твое гнездо, твой кров; здесь все твое и все для тебя - я не могу с тобой расстаться... но я... Ну да; я готов, пожалуй, согласиться, что ты права; да, тебя должны все уважать, а я о своей стороны должен тебя защищать, как бы родную дочь защитил; это мое дело, потому что ты у меня живешь, потому что я за тебя отвечаю перед богом и перед людьми; а вследствие этого я тебе вот что скажуз ты теперь будь спокойна,- а я вот что намерен сделать: либо я все устрою по-прежнему, либо я его на дуэль вызову... Маша (с испугом). На дуэль?

Мошкин. Да, на дуэль. На шпадронах, на пистолетах- мне все равно.

Маша (задыхающимся голосом). Послушайте, Михайло Иваныч! Я вам говорю: если вы сейчас не откажетесь от своего намерения, я, ей-богу, в ваших же глазах.