Она вырастает до небес, и тени хоровода Великанов вьются вокруг нее, и в волосах у нее сияют звезды, и с неба трубным гласом вторит ей Дикая Охота.

***

— Малые боги, — машинально повторяет Генка. Малые, но помнящие о былом величии. Прячущиеся по углам, превратившиеся в мелких пакостников, хихикающие за спиной, корчащие рожи, прячущие с глаз подальше нужные вещи, подставляющие ножку, когда ты спешишь, хлопающие дверьми в пустых квартирах, ухающие в водопроводных трубах…

Они проголодались и хотят есть.

Они ослабели и хотят набрать силу.

Они кормятся нашими страхами, жиреют на наших бедах, жаждут нашей крови.

Они требуют уважения .

И они научат нас уважению.

Лутиэнь начинает дрожать всем телом, точно язычок пламени на ветру.

— Я хочу домой, — детским голосом говорит она, — хочу домой, к маме.

Генке кажется, что очертания Лутиэнь размываются, истончаются, плывут по краям, словно тьма гложет нежную фарфоровую плоть.

— У тебя нет дома, дурочка, -хохочет Морриган, — ничего нет! Тебя самой нет!

— Замолчи! — визжит Генка, — Не говорит так!

— Да она ведь самозванка! — хохочет Морриган, — никто, пустое место! Слышишь, ты, подделка? Ты сослужила свою службу, не спорю! Ты разогрела их! А теперь убирайся откуда пришла — в никуда, в безвестность, в сон! Теперь мое время!

— Твое время не придет никогда, — говорит кто-то.

Генка оборачивается, пытаясь одновременно удержать в поле зрения Морриган.

— Во, блин! — говорит она, — Юджин!

Юджин стоит на зеленом холме. В общем-то он/она не особо изменился/ась, и у Генки по-прежнему большие сомнения касательно его/ее пола. И вообще вид у него какой-то кургузый. Морриган с ее ослепительной женственностью смотрится гораздо эффектнее. Тем не менее Генка с удивлением наблюдает, как та бледнеет и выцветает, точно старая фотография.

— Я тебя не знаю, — говорит Морриган, и голос ее, точно шелест травы.

— Откуда же тебе меня знать? — говорит Юджин, — ты знаешь только своих…

— Никого, кроме моих, не существует, — шепчет Морриган, — вас выдумали. А мы устали. Мы голодны. Мы хотим домой.

— Средиземье существует, а это значит, что вам некуда идти. У вас нет дома, — говорит Юджин.

Он оборачивается и машет рукой с металлическим перстнем-когтем, словно вспарывая темноту, — Генка видит, как оттуда, из клубящейся тьмы, по колено в высокой траве, спотыкаясь, бредут четыре очень усталых человека. И пока она близоруко щурится, пытаясь разглядеть пришедших, Лутиэнь, у которой зрение гораздо острее, за Генкиной спиной пронзительно кричит:

— Берен!!!

Генка видит, как Лутиэнь вихрем проносится мимо, путаясь в полах белого халата, несется к выступившим из тьмы людям и кидается одному из них на шею.

— Ну вот, — говорит Юджин, — по крайней мере, это улажено. Она нашла свое Средиземье. Он, конечно, никудышный муж, из народных героев всегда получаются паршивые мужья, но она его обломает. Эльфы и не таких обламывали.

— Средиземья нет, — кричит страшная бледная женщина с темными провалившимися глазами, — есть только я, Морриган!

— Есть все, что они придумали, — возражает Юджин, — потому что нельзя придумать того, что в принципе не существует, разве нет? А отсюда следует, что все, что можно себе представить, существует на самом деле.