Пиппа и на это собиралась ответить отказом, однако, все же почувствовав холод, кивнула.

– Так-то оно лучше, – приговаривал Чарли, ведя ее за собой.

Они поднялись на большую веранду.

– Выпьешь чего-нибудь горячего? Может, полотенце принести?

– Нет, спасибо. – Пиппа села на сухую ступеньку.

– Как знаешь. Ну… у тебя все нормально?

– У меня… – начала Пиппа. – У меня был не самый лучший день.

– О. – Чарли сел на ступеньку ниже нее. – Расскажешь?

– Даже не знаю, с чего начать.

– А я… слушал твой подкаст, последние выпуски о Джейми Рейнольдсе. У тебя явно к этому способности. И ты смелая – такое занятие выбрала. В общем, что бы у тебя ни случилось, я уверен, ты справишься.

– Сегодня Макса Хастингса признали невиновным.

– Да ладно? – выдохнул Чарли. – Хорошего мало.

– Мягко говоря, – фыркнула Пиппа, вытирая капли с кончика носа.

– А знаешь, как бы там ни было, система правосудия должна работать в обе стороны: выносить как правильные, так и неправильные решения. Мне кажется, что ошибки в худшую сторону важны так же, как в лучшую. Каково это, если система, призванная тебя защищать, ошибается? Я с этим столкнулся, и это непросто принять.

– Какая я наивная, – усмехнулась Пиппа. – Преподнесла им доказательства на блюдечке. Думала: вот она, победа, зло будет наказано. Потому что я докопалась до правды, а правда для меня важнее всего! Макс Хастингс виновен. Увы, в мире, вывернутом наизнанку, справедливости не существует и правда не имеет значения.

– Нет, все же справедливость существует, – возразил Чарли, глядя на дождь. – Может, не в том виде, как это принято в полицейских участках и залах суда, но существует. Когда мы говорим «хорошо» и «плохо», «правильно» и «неправильно», не сами слова имеют значение. Кто решает, что они означают на самом деле: те люди, которые ошиблись и позволили Максу выйти на свободу? Нет, мы сами должны решить для себя, что для нас хорошо, а что плохо, правильно и неправильно, а не принимать это как данность в формулировке других. Ты не сделала ничего плохого, так что не кори себя за чужие ошибки.

– Какая теперь разница? Макс победил.

– Он победил, если ты ему позволишь.

– Да разве я могу что-то сделать? – спросила Пиппа.

– Судя по твоему подкасту, ты способна на многое.

– Но ведь я не нашла Джейми. – Она принялась теребить пальцы. – Мало того, люди думают, я выдумала его исчезновение. Что я обманщица, лгунья и…

– А тебе не плевать, что они думают? – спросил Чарли. – Если ты знаешь, что права, какая разница, кто что говорит?

Пиппа задумалась. А правда, какая ей разница?.. Только она хотела это сказать, объяснить, что ей все равно, как яма, которая росла последние полгода у нее в животе, дала о себе знать. К чему привели твои игры в сыщика в прошлом году? Ты подвергла опасности родных, погибла любимая собака; с каждым днем росло разочарование в маминых глазах. Ты хранила тайну, чтобы защитить Кару и Наоми; выходит, в каком-то отношении ты и есть обманщица. Ты решила, что дело тебе не по плечу, и пообещала больше не браться за расследования. Пообещала, что станешь… хорошей. Ты решила, что в прошлый раз изменила себе самой и что больше это не повторится.

Только вдруг все наоборот: если она не потеряла себя, а впервые встретилась с собой? Хватит чувствовать вину, хватит стыдиться своей сути! Вот Макс Хастингс, тот ни дня ничего не стыдился.

– Вы правы. – Пиппа выпрямилась и поняла, что яма, поглощавшая ее изнутри, начала уменьшаться. – Мне не обязательно быть хорошей или соответствовать чужим представлениям о хорошем.