Кроме меня, были и другие «кролики», конечно. Один из друзей, например, любил развлекаться с показателями, характеризующими деятельность его организма: частота пульса, давление, температура и т.д. Вот его обвешивают различными датчиками, и он начинает рассказывать, какой у него сейчас пульс, какое давление и как они сейчас изменятся. Он, в принципе, мог их менять произвольно. Такие вот интересные фокусы. Хотя это вполне реальные вещи.

Экстрасенсорика – животное начало

Экстрасенс – это не сверхчеловек, а недочеловек, это нечто среднее между животным и человеком. Ибо, чтобы возбудить в себе экстрасенсорные возможности, нужно в первую очередь возбудить в себе животное начало. И тогда все легко получается.

Много было различных экспериментов, и масса людей была в это вовлечена. И чем больше я этим занимался, тем больше трезвел, тем глубже понимал слова Павла Флоренского о «духовной прелести» («Иконостас»), тем больше я убеждался, что вся эта мишура к духовности не имеет отношения и потому нет нужды этим специально заниматься.

Эта работа дала мне массу знакомств, общения, наблюдений. Помню, привезли из деревни одну бабушку. Она когда знакомилась, ручку эдак протягивала и представлялась: «Марья Ивановна, электросекс». Дело в том, что слово «экстрасенс» она не в состоянии была выучить. Так и стала «электросексом», хотя, конечно, была традиционным знахарем, опытным, умелым.

Вот так мы были тогда героями «научного фронта». У меня это продолжалось до 1988 года. Надо сказать, что программы эти до сих пор существуют, работают, более того, по моим сведениям, и возглавляют их практически те же люди. Одного я точно знаю. Кстати, весьма порядочный был человек – единственный, кто заботился о том, чтобы нас кормили, чтобы создавали человеческие условия проживания… Он по образованию – технарь, дважды доктор наук.

Но, повторяю еще раз, вся эта работа убедила меня, что сиддхи и духовность – суть вещи разные. Сиддхи, умения всякие – это в лучшем случае психотехника. По сравнению с психологическими проблемами жизни – это просто «мура», детские игрушки.

Военные ведомства, кстати, как еще с 30-х годов начали, так и по сей день психологией весьма интересуются. Я лично встречался с одним специалистом в области военной психологии.

Интересный человек, и история его замечательна по-своему. Он был послан военным советником в Индию для оказания помощи в реорганизации войск. Прибыл он на место – все вроде бы обычно: казармы, плац и т.д. Ему рассказали, как организована индийская дивизия, и, в частности, сказали, что в ее составе есть взвод факиров. Мой знакомый, конечно, удивился и, внутренне смеясь, попросил, чтобы его с ними познакомили. Вывели его на трибуну плаца, а взвод факиров поставили так, чтобы они голос услышать не могли. Нашего же офицера попросили мысленно отдавать взводу команды: «Смирно! Налево! Направо! Кругом!» – и т.д. Он и начал отдавать мысленные команды, ожидая посмешища. Каково же было его удивление, когда взвод выполнил их все безукоризненно. Тут уж, сами понимаете, не до смеха! Внутри у него что-то «щелкнуло», и он стал всерьез этим феноменом интересоваться. Потом индийцы отвезли его в какое-то место силы, где с ним произошла определенная трансформация. В результате он стал специалистом по подготовке «суперспецподразделений».

Конечно, обо всех своих изысканиях мой знакомый неоднократно и подробно докладывал непосредственному начальству, и когда он вернулся, ему для начала показали, как аналогичная работа поставлена у нас. Вот представьте себе: полутемный коридор командного пункта, у офицера в обойме пистолета патроны с резиновыми пулями. На него бежит солдат, офицер стреляет (мой знакомый из пистолета выбивал 99 из 100) и не может попасть.