|
– Идет жертва, – прошептала Драмана, и в зале появилась высокая женщина в белом покрывале, которую подвели к каменному столу, где лежал труп и спички. – Кто она? – спросил я. – Прошлогодняя Невеста. Жрецам она больше не нужна, и они ее передают в обладание богу, – ответила Драмана с каменной улыбкой. – Несчастную убьют? – спросил я в трепете. – Бог принимает ее в свое обладание, – загадочно ответила Драмана. В этот момент один из Волосатых сорвал с жертвы покрывало, и взорам представилась красивая женщина в белой тунике, глубоко вырезанной на груди и едва достигающей колен. Она стояла перед нами неподвижно, высокая и стройная, с разметавшимися по плечам черными волосами. Затем по сигналу все присутствовавшие встали и завопили: – Венчание с богом! Венчание с богом! Приобщимся к богу через нее. К девушке подошли двое из Волосатых, держа в руках что то, чего я не мог разглядеть, и остановились, словно в ожидании знака. Лица окружающих меня женщин были искажены мерзостным сладострастием. Я ненавидел их всех, кроме Драманы, которая одна не кричала. Что предстояло мне увидеть? Какой нибудь отвратительный акт шаманства, практикуемый неграми на Гаити и на Восточном берегу? Возможно; если так, я не выдержал бы, чем бы это мне не грозило. Моя рука почти автоматически схватилась за револьвер. Дэча приготовился что то сказать – быть может, слова приговора. Я смерил глазами расстояние между ним и мною, готовясь принести богу жертву, какой он не ожидал. Но в этот момент девушка вскинула руки и сказала громким чистым голосом: – Я требую древнего права вознести молитву богу перед тем, как буду отдана ему. – Говори, – сказал Дэча, – только не тяни. Она поклонилась чудовищу и, чуть отвернувшись от него, начала речь, направленную скорее к аудитории, чем к идолу. – О бес Хоу Хоу, – говорила она, и голос ее звучал горькой насмешкой. – О бес, которому мой народ поклоняется на свою погибель! Я, оторванная от моего народа, прихожу к тебе, ибо не пожелала ни одного из твоих первосвященников и за это должна заплатить кровью. Да будет так. Но сперва я должна сказать нечто тебе, о Хоу Хоу, и твоим жрецам, что разжирели в пороке. Слушай меня! Во мне говорит дух, открывающий зрение! Я вижу – вода наводнила остров. Вижу – пламя прорывается сквозь воду и обращает в прах твое отвратительное изваяние и сжигает твоих злых служителей; ни единого не останется! Исполнится час древнего пророчества! Она взглянула на меня и на Ханса и простерла руки, словно собираясь обратиться к нам. Но если и было так, то она изменила свое намерение. Жрецы слушали, онемев от изумления, а может быть, и страха. Но затем раздался залп яростных проклятий, и когда он замер, я услышал голос Дэчи. – Смерть богохульнице! Да свершится жертвоприношение! Два дикаря подошли к ней ближе, и теперь я разглядел, что в руках у них была связка веревок. Несомненно, они собирались ее связать. Но она их опередила и одним прыжком очутилась на столе, где лежало тело Волосатой и спички. В ее руке сверкнул нож (должно быть, спрятанный в одежде). Она взмахнула им и с восклицанием:«Да падет на вас кровь моя, о жрецы Хоу Хоу!» – вонзила его в сердце. Ее тело без движения упало на стол. В воцарившейся сумятице я различил голос Ханса. – Храбрая она была женщина, и все, что она сказала, оправдается. Можно мне застрелить того жреца, баас, или вы сами это сделаете? – Нет, – начал я, но мои слова заглушил взрыв диких выкриков: – У бога похитили жертву! Бог голоден! Отдать в жертву богу чужеземцев! Дэча нерешительно смотрел на нас. Я понял, что настало время действовать, встал и воскликнул: – Знай, о Дэча! Если хоть одна рука поднимется на нас, я сделаю с тобой то, что сделал мой товарищ с вашей собакой! Дэча тотчас присмирел и заискивающе сказал: – Не бойся, господин! Ты у нас почетный гость и послании Великого. |
