– Это нечестно, – всхлипывала она. – Я хозяйка дома – не вы! Не вы! Почему я не могу видеть его?

– Вы можете его видеть, и все будут вам рады, – холодно сказала я и, когда Аннабель подняла лицо, добавила: – Но не сегодня. Если вы ведете себя как ребенок, с вами и будут обращаться как с ребенком. Завтра, если вы сумеете убедить меня, что вы знаете, как следует себя вести молодой леди, вы сможете спуститься вниз.

Аннабель начала было протестовать, но тут заметила свое отражение в зеркале, и как раз кстати. Ее лицо распухло, спутанные пряди волос свисали вдоль ее надутых щек, словно сорняки.

Уже в коридоре я встретила Дженет. Она сделала быстрый книксен и попыталась проскользнуть мимо меня. Я вытянула руку, преградив ей дорогу.

– Не отрицайте, я знаю, это вы, Дженет, рассказали мисс Гамильтон о визитах сэра Эндрю. Неужели вы не понимаете, что подобной информации полагалось бы поступить от миссис Кэннон или от меня? На будущее – следите за своим языком.

Говорить подобное было глупо – с таким же успехом можно было бы приказать ветру не дуть. Я знала, что нажила себе врага и при этом не извлекла для себя никакой выгоды.

После обеда я отправилась в библиотеку, готовая к тому, чтобы заняться писанием под диктовку, но мистера Гамильтона там не было. И много времени не прошло, как горничная объявила о приходе сэра Эндрю.

Он был одет в новенький костюм, вне всякого сомнения, по самой последней моде – коричневая охотничья куртка с бесчисленными карманами, светлые брюки, очень узкие в икрах, и твидовая шляпа.

– Вы, как всегда, одна, мисс Гордон?

– Я ожидаю мистера Гамильтона. Он намеревался продиктовать мне несколько писем.

– Безупречный секретарь. – Улыбка сэра Эндрю стала шире. – Но боюсь, что мистер Гамильтон позабыл о вас. Когда я подъезжал к дому, я видел всадника, который мчался от него во весь опор.

– Это просто нелепость. Он твердо сказал мне...

– Да, то, что он мог пренебречь подобным... э... секретарем, кажется весьма странным. Но может быть, его прельстила какая-то другая встреча.

Улыбка сэра Эндрю стала мне надоедать, собственно как и сам он. Сэр Эндрю тем временем обошел стол и положил руку на спинку моего стула.

– Очень хорошо, – произнесла я, вставая. – Поедем за ним. Здешняя атмосфера кажется мне несколько гнетущей.

Вскоре мы уже скакали. Тропинка вела в сторону, где я еще не бывала – прямо ко входу в долину. Я могла понять, почему мистер Гамильтон никогда не пользовался этим путем. Тропинка бежала, высоко поднимаясь по холму. В редких просветах между деревьями виднелась дорога, лежавшая далеко внизу, да белая пена ручья, бежавшего рядом. В этом месте ручей был шире, чем у деревни; он был глубок и несся стремительно. Через несколько миль он образовывал широкий пруд, прежде чем обрушиться с холма яростным водопадом. Берега пруда были высоки и круты; в центре его, словно остров, возвышалась груда больших камней. Это было то самое место, где с Аннабель в детстве приключилось несчастье.

Сэр Эндрю, стоявший рядом со мной, затих. Он смотрел на мрачный пруд с каким-то странным выражением. Я не ожидала, что он окажется столь чувствительным к атмосфере этого места, но если где природа и говорила мужскому сердцу о том, что она враждебна человеку, то это было именно здесь.

Сэр Эндрю некоторое время хранил молчание. А потом, без всякого предупреждения, он заключил меня в объятия.

Я была слишком поражена, чтобы двинуться или выразить свой протест. Сэр Эндрю с безупречным самообладанием принялся целовать меня. Его усы щекотали мне щеку, и в первое мгновение я почувствовала, что вот-вот рассмеюсь – таким смехотворным было все это представление.