Я накинула шаль и надела туфли. Это заняло у меня некоторое время; после приступа плача у меня все еще дрожали руки. Из дома был один выход, воспользовавшись которым можно было ускользнуть незаметно. Записка подразумевала секретность, таким же было и мое собственное намерение. Чтобы добраться до башни, лошадь была не слишком нужна. Подъем был крутым и каменистым, но я могла добраться туда за пятнадцать минут.

К мрачному пейзажу этой ночи башня подходила как нельзя лучше. В неровном свете луны невозможно было разглядеть ее безобразных шрамов. На мгновение, взглянув на нее затуманенным взглядом, я ясно представила себе, как она выглядела первоначально: массивные дубовые двери висят на огромных петлях, красный свет факелов пробивается сквозь узкие окопные щели, а изнутри доносится звон кубков и гул голосов – это пируют жестокие воины высокогорья. Но тут я моргнула, и видение исчезло. Передо мной смутно вырисовывалась пустая раковина, мрачная развалина.

Я ступила на мрачный уступ в основании башни и огляделась вокруг. Ветер шумел так сильно, что мне трудно было что-либо расслышать, лунный свет снова померк. И тем не менее я была уверена, что нигде в поле зрения не было ни одной человеческой фигуры. Может быть, я поторопилась и пришла на свидание раньше положенного? Но, учитывая то, с каким трудом дался мне подъем в гору, это вызывало большие сомнения.

Я подошла к зияющей дыре, которая когда-то была дверью башни, и заглянула внутрь. Мои ноздри в ту же секунду ощутили неприятный запах плесени. Башня не имела крыши, но ее стены были так высоки, что внутри стояла непроглядная тьма. Я колебалась, я вдруг почувствовала какую-то нерешительность при мысли, что мне нужно будет войти в пустой дверной проем. Мне казалось, что внутри что-то есть. Я не заметила в башне никаких признаков человека – никакого движения или смутного силуэта. Но у меня было ощущение, что я не одна.

Понизив голос, я позвала его, я назвала его по имени, которого никогда не осмеливалась произнести, встречаясь с ним лицом к лицу:

– Гэвин...

Толстые стены отразили мои слова глухим эхом. Другого ответа не было.

Неожиданно я почувствовала, что мне следует отойти от дверного проема. Это было абсурдом, но я подумала, что кто-то может выскочить на меня из двери. Здесь было немало волков и прочих диких тварей. И одной из них могло прийти в голову устроить себе логово в башне. Но не диких зверей я боялась.

Я обошла башню вокруг фундамента и вышла на ту часть платформы, что нависала над долиной. Ветер осыпал меня ударами, тяжелыми, словно удары дубинки; на мгновение я качнулась и в ужасе ухватилась за камни стены, чтобы удержаться на месте. У меня под ногами было лишь пустое пространство. По ту сторону долины смутно виднелись дальние холмы, которые едва вырисовывались на фоне неба, а сама долина, погруженная во тьму, казалась бездонной бездной.

И пока я стояла покачиваясь на самом краю утеса, я кое-что увидела. Внизу, почти прямо подо мной, виднелся крошечный оранжевый огонек. Должно быть, это светилось окно пастушьей хижины, о которой как-то упоминал мистер Гамильтон.

Из-за воя ветра я не могла слышать ничьих шагов. Инстинкт, который сообщил мне о том, что кто-то приближается ко мне, не имел ничего общего с физическими чувствами; и его предупреждение пришло слишком поздно. Когда я обернулась, чья-то высокая фигура, лишенная черт, была уже рядом со мной. Я в тупом ужасе взглянула на нее, и фигура вдруг съежилась, словно пузырь, из которого выпустили воздух, и рухнула к моим ногам...

Я отступила назад. Я готова была сделать что угодно, чтобы избежать соприкосновения с бесформенными лапами, которые, мне казалось, тянулись ко мне, нащупывая в темноте мои юбки. Но я позабыла о том, где стою. Я шагнула в пустоту!

Секунду мои ищущие руки ощущали только пустоту. А потом уцепились за каменный край, которым оканчивалась платформа.