— Все земли людей похожи на эту?

— А вы никогда не видели землю людей?

— Я видел только самую плохую землю. Какие еще земли могли выделить нам людоеды, кроме самых плохих? Нас они тиранят сильнее, чем гоблины. Они не доверяют ни нам, ни гоблинам, но знают, что гоблинов они могут заставить слушаться, а мы — народ непокорный.

Хума понимающе кивнул. Помолчав, он сказал:

— Есть еще земли, не тронутые войной, но их становится все меньше и меньше. Там, где был мой дом, теперь пустая земля вроде этой.

Сказанное пробудило в душе Хумы новые горькие воспоминания. Он заставил себя думать только о предстоящем пути. Что же, прошлое оно и есть прошлое, оно осталось позади.

Минотавр наклонил голову вперед:

— Вижу повозки.

Рыцарь быстро поднял голову. Им навстречу ехали люди, более трех дюжин. «Оставшиеся в живых жители какой-нибудь деревни», — подумал Хума. Беженцы сидели в двух разбитых повозках, их везли совершенно измученные лошади. Управлявшие лошадьми мужчины выглядели не лучше животных. В повозках были женщины и дети. Беженцы, когда они подъехали ближе, во все глаза стали пялиться на минотавра. Что можно было сейчас прочесть в глазах людей — это Кэза совершенно не беспокоило.

— Нам надо быть осторожными, Кэз.

— Разве они чем-нибудь нам угрожают? Не беспокойтесь. В таком случае я с ними мигом расправлюсь.

Кэз начал доставать секиру, но Хума тотчас схватил его за руку.

— Нет! — прошептал он. — Не убивай их.

Рыцарь, действующий в бою решительно, сейчас был полон сомнений. Минотавр сомнений не знал. Кэз просто видел сейчас угрозу. Людей было более чем достаточно, чтобы одолеть его, значит, он должен напасть первым. Победить или умереть. Иного не дано. Хума задумался. Он не хотел поссориться с Кэзом, но он также не мог позволить минотавру напасть на беженцев.

Хотя Кэз опустил руку, выглядел он воинственно. Беженцы видели только монстра, и тот угрожал им. Они вспомнили свои разрушенные дома, убитых друзей и родственников. Чувство злобы нарастало и нарастало.

И сейчас минотавр, олицетворявший все зло, все их страдания, стоял на их пути.

Шумная толпа мужчин и женщин, шаркая ногами, рванулась вперед. Толпа бедных, испуганных людей, охваченная паническим страхом. Они знали лишь одно — успеть, прежде чем погибнуть, вступить в бои. Умереть, сражаясь.

Хума ужаснулся, увидев бегущих к ним людей, похожих на живых мертвецов. Вместо настоящего оружия они сжимали в руках вилы, ножи, веревки, всякую домашнюю утварь. Кэз стоял словно вросший в землю. Он бросил на Хуму быстрый взгляд:

— Если они сделают еще несколько шагов, я буду драться независимо от того, что вы мне скажете. Я не буду стоять и ждать, пока меня растерзают.

Минотавр рассвирепел, глаза его налились кровью. Еще миг, и он начнет бой. Хума рванулся вперед, навстречу толпе, с поднятым мечом:

— Стойте! Он не причинит вам зла! Он сделал это от отчаяния; результат оказался таким, какого Хума опасался. Толпа остановилась, но только для того, чтобы подумать, что делать с вставшем на их пути рыцарем.

— Уйди с дороги! — крикнул ему седой старик.

Один его глаз был закрыт повязкой, а красное пятно на ней говорило о недавнем ранении. Кожа на его лице растрескалась, жидкие волосы прилипли к голове.

— Мы убьем его! Он должен заплатить за все!

— Он ничего плохого вам не сделал! Женщина чуть постарше Хумы, очевидно некогда очень красивая, плюнула ему в лицо:

— Он — один из них! Пусть не он убивал моих детей! Но если он не делал этого здесь, то сделал это где-то в другом месте!

Бесполезно было пытаться что-то объяснить.