— Я вижу, вы в добром здравии, — едва слышно прошептала жена. — В противном случае я бы знала об этом: плохие новости распространяются быстро.

Мужчина скривился и стиснул письмо в кулаке.

— Хотите, чтобы я умер? — прошипел он. — Шиш вам, глупая баба. Буду жить вам назло! И денежки тратить, как пожелаю. Вот поглядите, — теперь он тряс перед ее носом рукой с перстнем на большом пальце, — купил его давеча у ювелира. Правда, хорош? Настоящий карбункул.

Аделия застонала, вцепившись в столбик кровати.

— Вы купили его на МОИ деньги, — просипела она. — А письма я вам не писала… Мне не за что извиняться. — И из последних сил: — Уйдите отсюда. Мне тошно вас видеть!

— Господин Айфорд, — подхватила ее слова Глэнис, — госпоже нужен покой. Скоро явится повитуха… Я могу распорядиться об ужине.

— Пфф, — выдохнул тот, — я не голоден. Лучше останусь и посмотрю! Ее стоны звучат словно музыка… Пусть помучается, узнает, каково было мне спасаться из своего дома с колотой раной в боку. Ну, кричи же, кричи, моя птичка! — И он сел в каминное кресло, положив руки на подлокотники и расставив для эффектности ноги.

В этот момент он и заметил Сэмюэля в дверях комнаты, сдвинул брови, пытаясь понять, кто он такой, и, не сумев догадаться, спросил:

— Эй, а ты кто такой, любовник этой Иезавели?

Молодой человек, смутившись от самих этих слов, выпрямил плечи:

— Я Сэмюэль Лэмб, брат вашей жены, — произнес он.

— Так ты, значит, мой шурин. Ну, проходи же, чего топчешься на пороге? — указал Айфорд рукой на стул подле себя. — Давай познакомимся ближе да дождемся долгожданного радостного события: рождения маленького бастарда, зачатого твоей шлюхой-сестрой от сынка ныне покойного Шермана.

Сэмюэль не двинулся с места. Он, будучи человеком молитвы и веры, теперь растерялся сильнее, чем перед лицом настоящего оборотня. Он был научен изобличать зверя с лицом человека, но пред людьми с диким оскалом животного был беззащитен, словно ребенок. А ведь такие оказывались хуже всего…

— Я бы просил вас быть сдержанней в выражениях, господин Айфорд, — попросил он. — Моя сестра — достойная женщина, и не заслуживает таких оскорблений.

Мужчина лишь усмехнулся, ощерив желтые зубы.

— Ваша сестра, эта «достойная женщина», шурин, пырнула меня вот сюда, — он указал на свой бок, скрытый дублетом, — пырнула стилетом, словно какого-то кабана. А все потому, что я хотел взять свое, исполнить супружеский долг, как верный супруг, но она, расставив перед Шерманом ноги, меня к себе даже не подпустила. — И процедил, подавшись вперед: — Хотите сказать, так поступает достойная женщина и жена? Церковь одобряет такое?

Брат Освин молча сглотнул, пытаясь найти верный ответ, и произнес лишь одно:

— Господь рассудит каждого, господин Айфорд. И каждому воздаст по делам…

— Тогда пусть горит в геенне огненной, чертова шлюха.

И Аделия, скорчившись на постели, закричала истошным ором, словно действительно опаленная этим огнем. Вслед за криком, сотрясшим, казалось, весь дом, за дверью раздались шаги, и в комнату вошли двое: мужчина и старая женщина.

Бевин, а это была она, деловито прошла к постели роженицы и опустила на край постели корзину со склянками и какими-то травами.