Мидкемиец поднялся на первую ступень. Он был обут в сапоги, и его шаги отдавались грохотом в притихшем зале. Мара осторожно сложила веер, а эмиссар Островного Королевства уже шел по верхним ступеням.

Остановившись в трех шагах от трона, он еще раз поклонился. На сей раз шляпа после поклона осталась у него в руке. Мара вгляделась в его лицо.

У нее вырвался беззвучный крик. Профиль этого человека и профиль ее сына, облаченного в белые парадные одежды с золотой каймой, были зеркальными отражениями друг друга. Но черты мальчика только начинали обретать признаки зрелости, тогда как лицо мужчины было испещрено морщинами, какие появляются у светлокожих людей от прожитых лет и палящего солнца. Некогда рыжие волосы обильно припорошились белым, а в расширенных глазах застыло изумление.

Только сейчас Хозяйка Империи поняла все. Ей открылось то, что заметили все собравшиеся, как только посол появился в зале, но тогда Маре мешали широкополая шляпа посла, крутой подъем ступеней и минутное малодушие, заставившее ее спрятаться за веером.

– Кевин, – беззвучно выдохнула Мара.

Аракаси, первый имперский советник, сделал шаг вперед, чтобы принять верительные грамоты. Улыбнувшись, вопреки своему обыкновению, он заметил:

– Ты изменился.

Узнавание было обоюдным. С ответной улыбкой Кевин сказал:

– Ты тоже. Без маскировки тебя не узнать.

Едва взглянув на документы, Аракаси обернулся и произнес:

– Величество, перед тобой барон королевского двора Кевин, посол Островного Королевства.

Джастин кивнул:

– Добро пожаловать. – По его голосу было ясно, что он из последних сил старается хранить достоинство: ведь перед ним стоял его кровный отец, о котором он столько слышал, но видел впервые в жизни.

Мара прикрыла рот рукой, словно желая удержать непрошеные слова. От этого простого движения по телу Кевина пробежала судорога. Его глаза – их синева стала еще ярче – устремились на нее. На его лице, таком знакомом, но все же изменившемся с годами, улыбка боролась с мрачностью.

– Я так и знал, что найду тебя здесь, – приглушенно сказал он, так, что его слышали только находившиеся на возвышении. – Кто же еще мог бы удостоиться титула «Хозяйка Империи»? Но ваш Свет Небес… – Его крупная, выразительная рука указала на Джастина, и взгляд стал острым, как лезвие. – Госпожа, почему же ты мне не сказала?

Можно было подумать, что бывшие возлюбленные остались в огромном зале наедине.

У Мары подступил комок к горлу. Она слишком хорошо помнила их расставание: этот человек, израненный и избитый, до последнего отбивался от охранников, которые по ее приказу должны были насильно отправить его в родные края.

Тогда она не нашла в себе сил выразить все чувства словами. Теперь слова сами рвались наружу:

– Я не решилась тебе сказать. Из за сына ты бы остался по нашу сторону бездны, а это было бы преступлением против всего, чему ты меня научил. Ты бы никогда не женился, не жил бы для себя. Джастин знает, кто его отец. Ты на меня сердит?

– Джастин, – эхом повторил Кевин, будто пробуя это имя на вкус. – В честь моего отца? – Мара робко кивнула, и Кевин сверкнул взглядом в сторону мальчика, прямо сидевшего на золотом троне. – Сердит?.. – Мара содрогнулась. Он всегда выяснял отношения в самое неподходящее время и не думал понижать голос. – Да я просто взбешен! – Поймав ее взгляд, он стал говорить тише, но тон остался таким же резким. – Меня ограбили! Меня лишили возможности видеть, как растет мой сын!

Лицо Мары залилось краской. Он не утратил способности выводить ее из равновесия. Напрочь забыв о цуранской сдержанности, она начала оправдываться:

– Если бы я этого не сделала, у тебя бы не было других детей.

Кевин хлопнул ладонью по колену.