— Посмотрим, — сказала я.

В день бала, когда начали прибывать гости, я не смогла удержаться и подошла к окну своей комнаты, чтобы полюбоваться на них. Подъездная аллея была забита экипажами, а платья, которые мне удалось увидеть, вызывали у меня приступ зависти.

Танцы должны были происходить в центральном холле, который в старину был пиршественным залом. Я заглянула туда днем по настоянию Китти, которая сказала мне:

— Вы обязательно должны посмотреть на эту красоту, мисс. Мистер Полгри там, как цербер, сторожит свои цветы. Он убьет нас, если с ними что-нибудь случится до приезда гостей.

И правда, зал был удивительно красив. Потолочные балки были увиты зеленью — по старому корнуэлльскому обычаю, как сообщила мне Китти, повсюду стояли горшки и кадки с цветами из оранжереи и огромные восковые свечи в старинных канделябрах. Я представила себе, как все это будет выглядеть вечером, когда свечи будут гореть, освещая танцующие пары в бальных туалетах и отражаясь в бриллиантовых украшениях дам.

Как мне хотелось быть среди них! Одной из этих дам в прекрасном вечернем платье с живыми цветами и драгоценностями… Китти начала кружиться по залу под воображаемую музыку, забыв обо всем вокруг, как и я, представляя себя на балу.

Нет, хватит об этом думать! Это глупо и унизительно. Выходит, я совсем не лучше Китти.

Я повернулась и вышла из зала, но в горле у меня был комок, и мне хотелось плакать.

В этот вечер Элвиан и я ужинали вместе в классной комнате. Ее отец был занят с гостями, поэтому она не могла ужинать с ним в малой столовой, как в обычные дни.

— Скорее заканчивайте, мисс, — поторопила меня Элвиан. — Не забывайте, что мы идем в солярий.

— Я надеюсь, твой отец разрешил тебе это.

— Мисс, я всегда подсматриваю из солярия. Все это знают. Мама даже иногда поглядывала вверх и махала мне. — Ее лицо погрустнело. — Сегодня я буду представлять, что она там… Несмотря ни на что… Как будто она там танцует вместе со всеми. Мисс, как вы думаете, люди иногда возвращаются после того, как умрут?

— Что за невероятный вопрос! Конечно, нет.

— Значит, вы не верите в призраков. А некоторые люди верят и говорят, что они их видели. Значит, они лгут, когда так говорят?

— Я думаю, что люди, которые говорят это, просто стали жертвами собственного воображения.

— И все же, — продолжала она мечтательно, — я буду представлять себе, что она там танцует… Может, если я буду очень сильно представлять, я ее правда увижу. Может, я тоже стану жертвой своего воображения.

Я ничего на это не ответила, потому что мне было не по себе.

— Если она все-таки вернется, — размышляла вслух Элвиан, — она обязательно придет на бал, потому что она больше всего на свете любила танцевать… Мисс, — сказала она, словно вспомнив вдруг о моем существовании, — если вы не хотите идти со мной в солярий, я могу пойти одна.

— Я пойду с тобой, — ответила я, — только сначала закончим ужин.

Идя с Элвиан по галерее, поднимаясь по каменным лестницам и проходя через неизвестные мне комнаты, я, в который уже раз, поражалась тому, сколь огромен был этот дом и как мало я о нем знала. Наконец мы пришли в солярий. Часть его крыши была стеклянной, и я поняла, почему он так назывался.

На стенах висели прекрасные гобелены, изображающие сцены восстания Кромвеля и реставрации: казнь Карла Первого, возвращение в Англию Карла Второго, его коронация и посещение им судостроительных верфей.