— Они ненавидят меня. Ну и что? Можно подумать, я стану переживать по этому поводу.

— Разумеется, нет, — баском произнесла Юлия, подражая его голосу.

Не успел Павлин и глазом моргнуть, как пальцы императора уже цепко обхватили шею племянницы. Потребовалась вся сила рук самого Павлина и еще двух преторианцев, чтобы их разжать.

Викс воспользовался возникшей суматохой, чтобы вновь забиться в самый дальний угол.

— Связать ее! — рявкнул Домициан, обращаясь к страже. От возбуждения его дыхание сделалось надрывным. — Связать ее! Живо! — повторил, заметив, что стражники не торопятся выполнять его приказ. Как-никак то была представительница правящей династии — или весталка? — кто ее разберет.

Павлин поспешил отвести взгляд. Смотреть на Юстину было выше его сил — на красные следы пальцев у нее на шее, на то, как покорно подставила она для цепей руки.

— Мой господин, цезарь, прошу тебя…

Но его голос заглушил раскатистый глас Домициана.

— Стража. Придержите префекта Норбана.

Преторианцы схватили Павлина под локти. Впрочем, он сумел высвободить одну руку и потянулся к Домициану.

— Цезарь, разве я когда-нибудь просил у тебя хоть что-то?

Домициан задумался. На какое-то мгновение ярость в его взгляде сменилась любовью.

— Нет, — произнес он и положил на руку Павлина свою. — Нет, никогда. А сейчас, тсс.

С этими словами он вновь повернулся к Юлии и прикоснулся к ее волосам, там, где светлые золотистые пряди, подобно покрывалу весталки, лежали по ее плечам.

— Я до сих пор храню прядь этих волос в своих личных покоях, — задумчиво произнес он. — Рядом с урной, в которой хранится твой прах. Или, как я понимаю, это не совсем твой прах? А настоящие только волосы… Ты отдала свою жизнь за жизнь своей сводной сестры, Юлия. Неужели это того стоило?

— Такова воля моей богини.

— Разумеется.

— В таком случае я предоставлю тебе такую возможность. Стража!

Шепоток приказов. Павлин поспешил отвернуться. Он не мог найти в себе мужество посмотреть в глаза несчастной Флавии. Но нет, в комнату втолкнули не саму матрону, а ее младшего сына. Бледный, осунувшийся, закованный в цепи, он, однако, пытался держаться гордо и храбро. Последний представитель рода Флавиев. Примерно одного возраста с Виксом. Сидя в своем углу, Викс насторожился.

— Сын Флавии Домициллы, — пояснил Домициан, хотя это было и без того понятно, — поклонись своей тетушке Юлии.

Дрожа всем телом, мальчик учтиво поклонился.

— Последний представитель рода, — продолжал тем временем Домициан. — Его брат мертв, отец тоже мертв, его мать почти мертва. Что же станется с ним? Может, ты и его спасешь, заодно?

— Если смогу, — голос Юлии прозвучал ровно и бесстрастно.

— Да, но как? Вот в чем вопрос. Что ты можешь мне предложить взамен за его жизнь?

— Свою собственную.

— Но ведь ты уже отдала ее, разве не так? В обмен за жизнь его матери. Так что же ты способна дать за него?

Мальчик перевел взгляд с Юлии на императора, затем снова на Юлию, и с губ его сорвался сдавленный стон. Викс застыл в углу. Павлин боялся даже пошевелиться.

— А что бы ты хотел получить от меня, дядя? — тихо спросила Юлия. — Я серьезно тебя спрашиваю.

Домициан рассмеялся, веселым, искренним смехом, что случалось с ним крайне редко.

— Ну конечно же! А как же иначе! — воскликнул он. — Ведь ты по-другому не умеешь. Ты для того и появилась на этой земле, чтобы доставлять мне удовольствие.