Дриана медленно сползла по стволу дуба на землю. От почвы веяло едва уловимым невыветрившимся ароматом весны. Она уже успела просохнуть, впитать влагу капели и снежных покровов, но солнце еще не прогрело глубинные слои земли, сообщив энергию прорастания корням трав. Мерзлые струйки холода незамедлительно поползли по коже женщины, прокравшись под светлое шелковое платье. Но императрица будто и не замечала неудобства сидения, она просто задумчиво вглядывалась в горизонт, гадая, какие перемены он принесет ей в ближайшем будущем. Звезды неумолимо блекли в перевернутой чаше ночного небосклона.

Дриана вернулась во дворец на рассвете, неслышно пробравшись под одеяло и безотчетно прижавшись щекой к плечу мужа. Тот порывисто обернулся и ласково обнял Дриану, словно надеясь защитить ее от любых опасностей кольцом своих рук. Он хотел было утешить ее, ободрить ненужными и горчащими от неизбежности словами, но замолк, так и не начав, ощутив бесполезность стараний. Так они и встретили утро, в звенящей тишине бессонницы и ожидания.

День Дриана провела в тревоге. Она металась по дворцу в страстном желании, и в то же время, безумном ужасе перед должным свершиться. Муж наблюдал за ней взглядом и ничем не мог помочь. Время струилось, как песок сквозь пальцы. Наконец, около полудня, Императрица почувствовала приближение посланца. Красная сфера боли, исчерченная черными зигзагами одиночества и тоски. Сжавшись в комочек, стиснув голову ладонями, Дриана ждала, пристально всматриваясь в отпечаток сознания человека, шедшего к ней. Тьма внутри его, тьма вокруг, впрочем, что это? Будто синяя птица надежды на миг бросила перо в мысли посланца, озарив их отблеском высокого чувства. Где-то рядом крутился шар поменьше, наполненный собственной значимостью и обидой, скорее вымышленной, чем настоящей. Атлантка с трудом улыбнулась, окинув небрежным взором путаницу в сознании спутницы посланца. Некогда и она была подобна взбалмошной девчонке, вот только злоба на мир никогда до такой степени не переполняла ее. Хотя, все можно объяснить детским максимализмом.

– Приди, – вдруг зазвучал в ушах звонкий решительный голосок, – Час пришел.

Дриана больше не сомневалась в пришествии врага. Резким взмахом подозвав стражника, она приказала низким прерывающимся от волнения голосом:

– Внизу стоят два ребенка. Приведи их ко мне.

Привыкший ничему не удивляться, мужчина удалился, а женщина застыла в напряженной позе возле окна. Она не повернулась на шум шагов своего мужа, не ответила на объятия, лишь на вопрос его едва заметно кивнула головой.

– Это они, – утвердительно прошептал Леон, оборачиваясь на скрип двери. В роскошно убранную комнату, смущенно переминаясь с ноги на ногу, вошла девочка, уже вступившая в пору зрелости и стремившаяся подчеркнуть свою взрослость ярким и безвкусным макияжем. Увидев императорскую чету, она попыталась припасть на колено, но, заколебавшись, осталась на месте. Вслед за ней порог миновал серьезный мальчуган с коротким ершиком светлых волос и огромными лучистыми глазами. Одетый в лохматое рубище, он с такой яростью покосился на обстановку, что императору стало стыдно за богатство, не выставляемое напоказ, но тем не менее сквозившее в мельчайшем штрихе убранства покоев.

– Ваше императорское величество, – первой открыла рот девочка и быстро затараторила, непонятно к кому обращаясь, – Рады встретиться с вами и провозгласить вам волю нашей могущественной повелительницы.

– Как! – в притворном изумлении воскликнул Леон, злясь больше на бестактную неподвижность жены, чем на хвастливую бойкость странной гостьи, – Ты лично знакома с Нереной?

– К сожалению, нет, – была вынуждена признать девушка, и, нимало не смутившись, продолжила, – Но она поручила нам передать требования новой хозяйки мира.