– Асклепиад?

– Я уже все осмотрел.

Он поднялся на ноги, и мы с ним отошли в угол комнаты.

– Смерть наступила давно? – первым делом спросил я.

– Не более двух часов назад. Видимо, как раз тогда, когда начался банкет.

– Орудие убийства?

– Все это очень странно. Ификрат был убит топором.

– Топором! – воскликнул я.

Это и впрямь было странно, исключительно странно. Почему же убийца не воспользовался обычным кинжалом? Лишь немногие варварские народы предпочитают орудовать топором в качестве оружия, по большей части восточные.

– Это был топор дровосека или солдатский, долабра?

– Ни то, ни другое. У тех топоров лезвие прямое или чуть выгнутое наружу. А у этого топора лезвие довольно узкое и сильно выгнутое, почти полумесяцем.

– Это что же за топор такой?

– Идем со мной, – сказал Асклепиад.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним вон из комнаты и смирить свое желание получить ответ на свой вопрос немедленно. Насколько мне было известно, мой знакомец оставил всю свою значительную коллекцию оружия в Риме.

Нас встретили философы, сбившиеся в кучу, они приглушенно ворчали и что-то бормотали себе под нос. При нашем появлении толпа колыхнулась. К нам подошла Юлия и, не сводя с меня сердитых и одновременно встревоженных глаз, присоединилась к нам.

– Наконец-то ты, как я вижу, нашел себе достойное занятие, – заявила она.

– Да. Исключительная удача, тебе не кажется? А где Фауста?

– Они с Береникой решили вернуться во дворец. Место убийства – неподходящее место для персоны царской крови.

– Молю богов, чтобы они не стали там болтать. Я надеюсь завтра убедить Птолемея поручить расследование мне.

– Деций, я должна тебе напомнить, что здесь Египет, а не Рим.

– Все мне только об этом и талдычат. Да разве это независимое государство? Всем известно, что именно Рим заказывает здесь всю музыку.

– А ты – член дипломатической миссии. И это не входит в твои задачи – вмешиваться во внутренние дела страны.

– Да, но я считаю, что кое-чем обязан Ификрату. Если бы не он, я бы все еще слушал лекцию об акаталепсии.

– Тебе просто скучно. – Юлия всегда отличалась упорством.

– Ужасно скучно. – И в этот момент меня осенило. – Как ты посмотришь на то, чтобы помочь мне в этом расследовании?

Моя собеседница с удивлением воззрилась на меня.

– Помогать тебе? – с подозрением переспросила она.

– Конечно. Мне же понадобится помощник. Помощник-римлянин. Да и не помешает иметь рядом человека, способного на равных говорить с высокорожденными дамами Александрии и с придворными.

– Ладно, я подумаю над твоим предложением, – холодно ответила она.

Но я уже понял, что зацепил ее. Юлия всегда была готова принять участие в подсматривании и вынюхивании самого сомнительного свойства, но в Риме это отнюдь не считается достойным занятием для дамы из патрицианской семьи. А вот здесь она могла себя вести так, как ей заблагорассудится – в пределах разумного, конечно.

– Хорошо, – согласился я. – Можешь начать с того, что постараешься убедить Беренику повлиять на папочку, чтобы тот поручил расследование этого дела мне.

– Так я и знала, у тебя самые низкие побуждения! А куда мы идем?

Я удивленно огляделся по сторонам, мы находились в том крыле Мусейона, где я до сих пор никогда не был, и сейчас попали в галерею со статуями и картинами, должным образом освещенными горящими лампами.