Билл снова посмотрел на вывеску. Позади нее, между столбами, он разглядел мертвого оленя. До этого он его не замечал, но переместившиеся облака и поднявшееся солнце изменили освещение, и теперь стала отчетливо видна бурая туша, раздутый живот, неподвижная голова, торчащая из травы. Судя по всему, животное умерло совсем недавно. Вероятно, этой ночью.

Не было ни мух, ни признаков разложения, ни ран. Смерть пришла чисто, и почему-то это показалось Биллу более зловещим, чем если бы оленя застрелили, если бы его сбила машина или растерзала стая волков.

Часто ли дикие животные умирают своей смертью рядом с вывеской, извещающей о предстоящем строительстве?

Билл назвал бы все скверной приметой, если бы верил в приметы, но он в них не верил. Он устыдился того, что подумал о такой глупости, мысленно представил существование некой связи между этими двумя событиями и, сделав глубокий вдох, возобновил бег, направившись вниз по шоссе к Акрс, устремив взгляд на виднеющиеся на горизонте горы.

Однако тревога в душе осталась.

2

Когда Билл возвратился домой, Джинни уже встала и готовила завтрак.

Саманта мирно поглощала кукурузные хлопья со сливками перед телевизором, но Джинни и Шеннон были заняты жарким спором. Шеннон настаивала на том, что не должна завтракать, если не хочет, что она уже достаточно взрослая и сама может решать, голодна ли. Джинни читала ей лекцию по поводу булимии и анорексии.

Обе бросились к Биллу, как только тот вошел в дом.

— Пап! — воскликнула Шеннон. — Скажи маме, что я вовсе не должна плотно завтракать каждый божий день. Вчера вечером мы хорошо поужинали, и мне сейчас нисколько не хочется есть.

— И скажи Шеннон, — добавила Джинни, — что если она не перестанет как одержимая следить за своим весом, то все кончится проблемами с желудком.

Билл поднял руки.

— Я остаюсь в стороне. Разбирайтесь сами. А я иду в душ.

— Папа!

— Ты всегда предпочитаешь трусливо смыться, — заметила Джинни.

— Вы не втянете меня в свой спор!

Схватив из шкафа полотенце, Билл поспешил в ванную и запер за собой дверь. Первым делом он включил воду, заглушая доносящиеся с кухни звуки, затем скинул спортивный костюм и шагнул под горячие струи.

Душ принес облегчение. Закрыв глаза, Билл подставил лицо воде. Тоненькие струйки разом ударили ему в лоб, веки, нос, щеки, губы, подбородок. Вода стекала по телу, собираясь лужицей под ногами. Скудные осадки прошлой осенью и зимой привели к сокращению запасов воды, поэтому ее потребление в городе было ограничено, однако у Дэвисов была собственная вода, из собственного колодца, и Билл долго с наслаждением стоял под душем, позволяя нагретой жидкости ласкать усталые мышцы.

К тому времени как он вышел из ванной, девочки уже отправились в школу, поэтому он прошел на кухню и налил себе чашку кофе.

— Твоя поддержка мне бы не помешала, — обиженно заметила Джинни, складывая грязную посуду в посудомоечную машину.

— Ради всего святого, о какой анорексии у Шеннон может идти речь?

— Но в будущем такое не исключено.

— Ты преувеличиваешь.

— Вот как? Шеннон уже и так обходится без обедов. А теперь она еще собирается обходиться и без завтраков. В настоящее время она довольствуется одними ужинами.

— Я не хочу тебя огорчать, Джин, но Шеннон излишне полная.

Джинни быстро обернулась, словно ее дочь могла украдкой вернуться, чтобы подслушать разговор родителей.

— Ты только ей это не говори.