Но не успела девушка проехать милю, как сквозь шелест качающихся под ветром деревьев и стук первых капель дождя услышала сзади нарастающий цокот копыт. Это был не патруль: стражники на дальних постах острова никогда не выезжали в дозор в одиночку, в таких отрядах всегда насчитывалось не меньше пяти воинов.

 Ежась от зябкой сырости, волшебница раздраженно натянула поводья, дожидаясь, пока верховой ее нагонит. Всадник умело сдержал коня, и наконец скакун остановился, выбивая копытами искры из каменистой дороги.

 Кобыла Таэн подалась в сторону, девушка лишь чудом сумела справиться с ней. Ноги Таэн неуклюже болтались, и все же она удержалась в седле даже тогда, когда всадник, в котором она узнала часового из крепости, толкнул ее кобылу в бок и бросил в руки всаднице тяжелый плащ.

 — Наилучшие пожелания от Килмарка, — крикнул он, задыхаясь. Потом ухмыльнулся. — Он сказал, что патрули присмотрят за тем, чтобы ты не попала в засаду, и что черта с два он позволит тебе замерзнуть до смерти.

 Таэн улыбнулась: наверняка за нее заступился Корли.

 Накинув на плечи шерстяной плащ, она увидела, что застежку украшает большой рубин. Самый могучий и грозный человек в Кейтланде недаром сделал ей такой подарок: избавив крепость Килмарка от Проклятых Кором, сновидица заработала много больше, чем этот жест благодарности со стороны короля.

 Осознание этого немного утешило Таэн, и все же на душе ее было тяжело. Она пыталась догнать наследника Повелителя огня Ивейна, от решения которого зависела судьба всего человечества, а позади, в Эльринфаэре, оставила брата, проиграв сражение с демонами за его судьбу.

 Для Эмиена, сына Марла, не осталось надежды. Ничего не подозревавшие рыбаки из жалости забрали его с Эльринфаэра, и теперь он без сознания лежал под парусиновым навесом.

 На палубу шлюпа упали первые капли дождя. Подобравшие юношу братья смазали и перевязали его обожженные ладони, понятия не имея, что это ожоги от едкого раствора контролируемого демонами кристалла сатида. Не догадывались они и о том, что лихорадка Эмиена вызвана не болезнью, а куда более страшной причиной: таившиеся в нем существа объединялись, захватывая контроль над его разумом. Безвозвратно принадлежащий теперь Проклятым Кора, Эмиен не слышал ни шума волн, ни стука и скрипа досок, когда шлюп неуклюже переваливался с боку на бок. Юноша не чувствовал холода даже тогда, когда стекавшая с парусинового тента вода лилась на его плечи и грудь. Открытые глаза юноши казались невидящими, как у мраморной статуи, он не шевелился, и ничто не говорило о том, какие муки он сейчас претерпевает. Сатид передвигался с током крови по его телу, и сознание Эмиена корчилось, пойманное в кошмарную ловушку, вырваться из которой у него не было сил.

 Сестра, печалившаяся о нем в Скалистой Гавани, теперь ни за что бы его не узнала. Мысли демонов подавили человеческую сущность юноши, его душу терзали чуждые человеку желания. Эмиен умел ненавидеть, но еще никогда в жизни не испытывал такой злобы, которая испепеляла его сейчас, когда его новые хозяева бушевали из-за потери ключей от Эльринфаэра. Сложные планы, вынашивавшиеся годами, рухнули, надежды демонов на уничтожение человечества снова потерпели крах. Только одно могло спасти Проклятых Кором от полного поражения: вместо Мерии-Татагрес они получили новую марионетку. И пока сатид подчинял себе личность Эмиена, демоны исследовали свою находку.

 В разуме юноши шептало множество голосов, напоминавших шелест сухих опавших листьев. Слова, раздававшиеся в мозгу Эмиена, не принадлежали ни одному человеческому языку, а те, кто произносил их, находился очень далеко отсюда, за северными пределами Кейтланда. Но благодаря сатиду демоны стали частью Эмиена, а Эмиен — частью демонов.