Фиона Макинтош. Хранитель лавандыХранитель лаванды – 1
Посвящается семье Кроке: Марселю, Франсуа, Лорану, Северину и особенно Луи — шестнадцатилетнему партизану, с которым однажды летним вечером в Провансе мы разделили трапезу и стали друзьями.
Часть 1
1
12 июля 1942 Люк любил смотреть, как предзакатные солнечные лучи озаряют лаванду. Живые изгороди, что часовыми высились вокруг полей, темнели, становились мерцающе-изумрудными, а затем почти черными. Усыпанные галькой дорожки меж цветущих рядов размывались в тенях. Побеги лаванды — прямые и высокие — всегда завораживали Люка. А как притягивает взгляд яркая головка алого мака!.. Неудивительно, что художники летом так и стекаются в эти края… точнее, стекались — до того, как мир окончательно обезумел и взорвался грохотом бомб и треском ружей. Молодая женщина рядом с Люком застегнула верхнюю пуговку поношенной блузки. Выбившиеся из прически рыжие пряди рассыпались по лицу, скрывая серо-зеленые глаза и гримаску раздражения. — Что ты так притих? — спросила Катрина. Люк вышел из задумчивости и виновато заморгал, понимая, что на миг забыл о своей спутнице. — Прости, невольно залюбовался, — негромко ответил он. Катрина обиженно посмотрела на него, поправляя одежду. — Я бы предпочла, чтобы ты так говорил обо мне, а не о своих лавандовых полях! Люк улыбнулся, чем лишь сильнее рассердил ее. Катрина только и думала, что о замужестве и детях — как все деревенские девушки. Она была хорошенькой и уступчивой — пожалуй, даже чересчур уступчивой, подумал Люк с легким уколом раскаяния. В его жизни хватало и иных женщин, но Катрина принимала его особенно страстно — потому что хотела большего. И вполне заслуживала большего — во всяком случае лучшего. Она знала, что Люк встречается с другими, однако же, в отличие от остальных, проявляла поразительную способность держать ревность в узде. Он смахнул крошечные лиловые цветочки с волос подруги и наклонился поцеловать ее в шею. — Ты пахнешь лавандой. — Удивительно, что меня еще пчелы не жалят!.. Не удобнее было бы в кровати? Она подводила к вопросу, которого Люк избегал. Пора идти. Он поднялся легким текучим движением и протянул руку Катрине. — Я ведь тебе говорил, пчелам ты не нужна. Не веришь, у Лорана спроси. Им подавай пыльцу. — Молодой человек широким жестом обвел лавандовые поля. — Настала пора их ежегодного пира, они должны обслуживать царицу, растить детей и заготовлять мед. Катрина даже головы не подняла, торопливо застегивая поясок на тоненькой талии. — И вообще, Люк, это не твоя лаванда, а твоего отца, — раздраженно заметила она. Люк внутренне вздохнул, гадая, не пора ли открыть ей правду. Все равно скоро все узнают. — Собственно говоря, Катрина, отец отдал поля мне. — Что? — Она вскинула голову. Прелестное личико нахмурилось. Люк пожал плечами. Он даже не был еще уверен, что знают сестры — да и есть ли им до того дело, — однако от враждебного тона Катрины в нем разгорелась досада. — В последний свой приезд он передал все поля мне. Не следовало, конечно, злорадствовать при виде того, как вспышка гнева в ее глазах тускнеет, сменяясь растерянностью. — Все-все? — недоверчиво переспросила Катрина. Люк изобразил беспомощную улыбку. — Так он решил. — Выходит, ты теперь самый крупный землевладелец во всем Любероне. Это прозвучало как обвинение. — Пожалуй, да, — небрежно согласился Люк. |
