Король, Мартен, Керил и Ринн дружно сорвались с места и поскакали вслед герцогу Госнийскому. Виннамирская армия шла по пятам за своими полководцами. Воины Роффо, однако, успели сомкнуться вокруг жрецов и их пленника, и Дэви на всем скаку врезался в первую шеренгу солдат противника, опрокинув одного вместе с конем и пронзив волшебным мечом второго.

— Дэви! — громко позвал Гэйлон.

Однако неистовая ярость Кингслэйера уже захлестнула Дэви, как захлестывает и несет утлую лодочку бурный поток. Герцог убивал направо и налево, не останавливаясь ни на секунду, словно твердо решил пробить себе дорогу сквозь живую стену из человеческих тел, которая отделяла его от Арлина. Гэйлон увидел, как растерянные и испуганные враги отступают под натиском юноши, и последовал за ним вместе со своими войсками, которые без труда опрокинули переднюю фалангу и удвоили урон, уже нанесенный ксенарцам Кингслэйером.

Решающая битва началась.

Жрецы с носилками, к которым был привязан Арлин, двигались в самой середине боевых порядков своей армии, и Дэви преследовал их, стараясь не отстать. Гэйлон ринулся за ним, стараясь поскорее настичь юношу и вырвать меч из его пальцев. Он слишком поздно заметил опасность. Жрецы намеренно использовали Арлина, чтобы выманить предводителей виннамирской армии вперед и отрезать их от основной массы солдат. Гэйлон понял этот маневр, лишь когда ряды ксенарских воинов сомкнулись вокруг него, а Дэви, по-прежнему не глядя по сторонам, методически истреблял всех, кто попадался ему под руку чуть впереди, сея вокруг себя смерть. Никто из противников не мог даже дотронуться до него — такими сильными и неожиданными были его удары.

Между Гэйлоном и Дэви возник на мгновение жрец в белой кирасе, который прокричал что-то на ксенарском. В следующий момент король почувствовал, как что-то сильно потянуло его за ногу. Он бросил быстрый взгляд вниз и увидел, как одна рука в кольчужной перчатке схватила его за лодыжку, а вторая — за икру. Что-то укололо его под коленом, свободно проникнув сквозь звенья кольчуги-чулка. Потом он почувствовал укол еще дважды.

Гэйлон взмахнул своим мечом, и ближайший к нему солдат с воплем упал. Обе его руки оказались отрублены у локтя, но на его месте тут же возникли новые враги. Они схватили короля за руки и за ноги и потащили с коня. Кто-то ударил его тупым концом пики по голове, кто-то вырвал из руки меч.

В страхе Гэйлон попытался привести в действие свой Колдовской Камень.

Но Камень не ответил ему. Вместо этого Гэйлона обволокло уже знакомое ему сонливое безразличие — точно такое же, как мерзкая мезонитская магия, которой пытался воспользоваться барон Седвин Д'Лоран. Он был беспомощен. Тем временем десятки солдат, окружившие его, опрокинули на землю, и короля и его лопоухую нескладную лошадь.

— К королю! — раздался далекий крик. — Все к королю!

Гэйлон уже лежал на земле, и чьи-то руки торопливо срывали перчатку с его правой руки. Невидимые пальцы осторожно ощупали перстень, стараясь не соприкоснуться с Камнем, и попытались его снять. Когда это не удалось, маленькое острое лезвие принялось кромсать его палец, и Гэйлон нашел в себе силы, чтобы сжать руку в кулак. Раздался крик боли — это Камень коснулся-таки незащищенной руки жреца. А его слабость уже отступала.

— К королю!

На этот раз тревожный крик раздался совсем близко, и Гэйлон узнал голос Керила. Кузен короля, не задумываясь о собственной безопасности, подоспел вовремя и пронзил своим мечом троих врагов подряд. Остальные отступили, оставив Гэйлона распростертым на земле. Король еще боролся с остатками оцепенения, вызванного к жизни магией мезонитов.

— Сир! — воскликнул Керил, задыхаясь от волнения и усталости. Все его внимание было приковано к окружавшим из врагам.