Мэтт увидел напряженную улыбку на расстроенном лице Джорджии, и его охватила боль за нее. Она старается выглядеть храброй, но почти готова сорваться, и неудивительно. Дом серьезно пострадал.

— Могло быть гораздо хуже, — напомнил он. — Самое главное — с вами все в порядке.

— Знаю.

Она бросила еще один полный отчаяния взгляд на спальню Джо, на обуглившиеся остатки мебели и зияющую дыру в потолке, где загорелись стропила, и вышла, осторожно пробираясь по площадке к лестнице.

Он шел за нею следом, стараясь не прикасаться к покрытым сажей перилам с лопнувшей краской, вдыхая горький запах сырого пепла.

На гостиную обрушился потолок, сырые пластины штукатурки легли на мебель, поверх пластикового покрытия, положенного пожарными. Безделушки были разбиты — маленькие сокровища, которые дарили ей дети и которые она теперь орошала тихими сдержанными слезами.

Мэтту захотелось забрать ее отсюда, защитить от всего этого, но как? Она вышла из гостиной в кухню, покрытую сажей и пахнущую сырым дымом, как и все остальное.

— Все отмоется, — сказал он, но Джорджия казалась безутешной.

Она прошла через мокрый холл, с хлюпающей грязной водой на полу, в студию, оборудованную в двойном гараже.

Здесь ничего почти не пострадало, только лежала на всем угольная пыль и сажа, и он наблюдал, как она все обошла, собирая кусочки статуэток и снова ставя их на место.

— Слава богу, вынесла Красную книгу и проект, — пробормотала она. — Мне кажется, дым причинил больше вреда, чем огонь.

— Так бывает.

— Знаю. Главное, бумаги в шкафах целы. Это значит, что у меня остался страховой полис.

Она вздрогнула, потирая руки жестом, который стал ему знаком. Она делала это, когда чувствовала себя неуверенно.

— Придется теперь что-то подыскивать. Я надеялась, что можно будет все отмыть и вернуться, но, видимо, не удастся, правда ведь? — спросила она, глядя на него так, словно он начнет отрицать очевидное. — Потребуется все менять: проводку, штукатурку, класть новую крышу. — Господи боже, почти все перестроить. На это уйдут месяцы!

— Можешь жить у меня, — предложил он, не размышляя и не колеблясь. Тут нечего и думать. Он будет рад им.

— Это невозможно, — возразила она. — У тебя своя жизнь, и, кроме того, мне нужно место, где я могла бы работать, пока дом не будет готов. Здесь будут мешать строители, да и без электричества и воды нельзя обойтись.

Она снова побрела в гостиную, недоверчиво оглядывая разрушения. Сценка напомнила ему телевизионные кадры о беженцах, измученных войной, голодом и болезнями, в отчаянии подбирающих осколки жизни.

— У меня есть небольшой коттедж — переделанный каретный сарай у подъездной дорожки. Я там жил, когда ремонтировали дом. В настоящий момент он свободен. Можешь жить там столько, сколько тебе нужно.

Она медленно повернулась к нему, осмысливая его слова.

— Свободен?

— Да. Можешь въехать, когда захочешь, — сегодня, если желаешь.

— А как насчет оплаты? Думаю, в страховой полис входят квартирные деньги.

Мэтт пожал плечами.

— Не имеет значения. Мне не нужна оплата. Если получишь эти деньги, можешь отложить их.

Она пощупала почерневшие от дыма остатки своего костюма-тройки.

— Он обставлен? — тихо спросила она.

— Да, и туда можно въехать.

— Остается студия, — заметила она. — Мне необходимо место, где можно и жить и работать, а иначе придется брать с собой детей или искать няню.

— Сарай, где я держу самолет, состоит из двух отсеков. Один из них защищен от непогоды и оборудован как игровая комната. Мы могли бы сдвинуть бильярдный стол в угол, и тебе хватило бы места.