Изменить размер шрифта - +
 — Двадцать пять косарей, как одна копейка. Ты бы видел, во что он мой «Лендкрузер» превратил! Ремонту, как говорится, не подлежит…

— Ага, — сказал Паштет, задумчиво почесывая лоб под повязкой стволом пистолета. — Сложная ситуевина. Со жмура, ясный перец, много не возьмешь. А только, братан, сам понимаешь, у нас такие вещи просто так, задаром, не прощают. Отдать этого фраера тебе — не вопрос. Но это, браток, не по понятиям, сам подумай.

Денис преодолел оцепенение и, быстро-быстро перебирая ногами, на коленях подполз к Паштету, от которого в данный момент зависела его судьба.

— Прости, земляк, — горячо забормотал он, одной рукой намертво вцепляясь в Паштетову штанину, а другой выдирая из заднего кармана брюк сложенную пополам стопку стодолларовых банкнот — те самые пять тысяч, которые он оставил себе на мелкие расходы и о которых все словно бы забыли. — Прости, я же не нарочно! Я не хотел, просто долг надо было вернуть. Вот ему…

Паштет забрал деньги и оттолкнул Дениса ногой. Денис повалился на спину и прикрыл лицо растопыренной ладонью, уверенный, что его сию минуту начнут избивать ногами и, очень может быть, забьют до смерти.

— Глохни, гнида! — цыкнул ему Паштет и снова повернулся к хозяину: — Слушай, где ты этого пидора нарыл? Ему бы на зоне цены не было!

— Ветром надуло, — сказал хозяин и вдруг присел над Денисом на корточки. — Значит, так, — деловито произнес он, не переставая что-то жевать. От него остро разило водкой и луком. — У меня такое предложение. Двадцать пять косых мне — это долг. Еще двадцать пять — Паштету на лечение. Двадцать пять, само собой, московской братве, чтобы ребята не обиделись, и еще двадцать пять — ментам.

— К-каким еще ментам? — несмотря на весь ужас своего положения, робко возразил Денис.

— А ты думал, разбойное нападение и покушение на убийство — это так, хаханьки? По этому факту возбуждено уголовное дело, понял? Вся украинская ментовка ищет смазливого брюнета с большими бабками в кармане, а брюнет — вот он, у меня на ковре лежит и лапками дрыгает, как майский жук… В общем, готовь сто штук. Я правильно говорю, Паштет? Ты не в обиде?

— Нет базара, — сказал Паштет. Он поставил свой страшный пистолет на предохранитель и убрал его в карман. — Верно про тебя слух идет, что правильный ты мужик. Нет, в натуре, я бы так не сумел. Я бы этого пидора сразу замочил, а потом жалел бы, что бабки накрылись.

— Замочить его — не вопрос, — сказал хозяин, тяжело вставая с корточек. Он повернулся к Денису спиной, подошел к столу и наполнил водкой из хрустального графина две рюмки. Одну рюмку он протянул Паштету, а другую сразу же выпил, как воду или, вернее, как горькое лекарство — залпом, не произнося тостов и не чокаясь. — Замочить всегда успеется, и он это знает. Но ведь мы же с тобой не маньяки, правда, Паштет? Мы себе на хлеб с маслом зарабатываем, только и всего. Денежки счет любят, а от мертвяка, как ты правильно заметил, никакого дохода — наоборот, сплошные траты. Пулю на него потрать да потом еще думай, чего с ним, жмуром вонючим, делать…

Паштет покивал, но вид у него при этом был довольно скептический: он сомневался, что живой Денис Юрченко может принести больше дохода, чем мертвый. Он задумчиво повертел в пальцах рюмку, наблюдая за игрой солнечных лучей в хрустальных гранях, а потом выплеснул водку в рот, даже не поморщившись.

— Хорошую вы, хохлы, водяру делаете, — крякнув, с одобрением заявил он. — Легко идет. На ней, на водяре вашей, я вчера и подорвался — уж больно хороша, стерва.

— А ты думаешь, почему хохлы сало любят? — с усмешкой сказал хозяин.

Быстрый переход