— Давай поднимемся наверх. Я позвоню доктору Пефферману, пусть он тебя посмотрит.

Уильям и ухом не повел.

— Я рассказываю то, о чем тебе необходимо знать. Я понимаю, сынок: тебе непросто это слушать. Жаль, что у нас не будет возможности поговорить в более спокойной обстановке.

— Ты о чем?

Байрон был готов броситься наверх и вопреки протестам отца вызвать «Скорую помощь». Он не узнавал Уильяма. «Неужели отец обезумел от горя? Не желает смириться с тем, что Мэйлин больше нет? Может, это стало причиной сердечного приступа или, хуже того, инсульта?» Байрон попытался вспомнить, с чем еще может быть связана боль в руке, но мысли разбегались.

— Слушай, что я говорю. И внимательно слушай.

Уильям остановился напротив светло-голубого металлического шкафа, стоящего у стены.

— Внимательным? К чему? — не понял Байрон.

Монтгомери-старший надавил на бок шкафа. Тот со щелчком отъехал вбок, обнажив вход в туннель.

— Доверяй своей интуиции.

— Ого! Это что, твой личный вход в преисподнюю? — попытался пошутить Байрон, но Уильям так на него посмотрел, что тот прикусил язык.

— Такими вещами не шутят! Здесь изволь быть почтительным.

— Здесь? — переспросил Байрон, становясь рядом с отцом.

Из всех ответов, какие он надеялся получить, туннель в подвале, заставленный металлическим шкафом, не приснился бы ему и в страшном сне.

— Куда ведет этот туннель?

Уильям молча переступил порог и оказался в туннеле. Справа, в ржавой скобе, торчал факел, рукоятка которого была обмотала полуистлевшей тряпкой. Факел вспыхнул сам собой, словно включенный электрический фонарь. «Факелы сами собой не зажигаются». Тем не менее он собственными глазами видел, как факел вспыхнул, и чадящее пламя слабо осветило замшелые стенки туннеля. Насколько Байрон знал, никаких подземных каменоломен в окрестностях Клейсвилла не было, как и пещер естественного происхождения. В детстве он интересовался спелеологией и даже лазал с мальчишками по заброшенным шахтам… пока мать не пригрозила, что запрет его дома на замок.

— Это что, тайный подземный ход, оставшийся со времен войны за независимость? — спросил Байрон.

Уильям покачал головой.

— Тогда что? Ты уже ходил по нему? Какое отношение туннель имеет к твоей руке?

— Это вход в страну мертвых, — сказал Уильям.

— Что-о?

Разумеется, туннель имел вполне понятное объяснение, а отец сейчас просто… впал в помрачнение. От горя, сердечного приступа или чего еще. Его надо немедленно показать врачу.

— Пап, ну, пожалуйста, давай поднимемся наверх. Если не хочешь, я не буду вызывать врача. Ты просто выспишься. Потом поговорим.

— Байрон, мы напрасно теряем время. Ты думаешь, я спятил? Представь себе, нет. Идем, нас ждут. Мертвым некуда торопиться, но терпения у них ненамного больше, чем у живых. Идем со мной.

Байрон медлил. Если его отец не тронулся умом, то как тогда назвать эту странную игру? Зачем он накручивает столько мистики вокруг обычного подземного хода? Куда бы ни вел этот туннель, никаких входов в страну мертвых не существует.

Вскоре Байрон убедился, что в туннеле они не одни. В холодном, туманном воздухе замелькали какие-то лица. «Мне это только кажется. Это от перепада температур», — пытался убеждать себя Байрон. Вскоре встали видны очертания призрачных фигур. Они протягивали руки к его отцу. Байрон не понимал, то ли они приветствовали отца, то ли угрожали ему. Байрону сделалось жутко. Он вошел в туннель и встал перед отцом.