Кэтлин появилась через несколько минут с чемоданом в руке — стало ясно, что она не взяла ничего лишнего.

— Ты не передумаешь? — безо всякой надежды спросил Кевин.

— Нет…

Вздохнув, Кевин протянул ей чек:

— Возьми. Это поможет тебе устроиться.

Кэтлин взглянула на чек в его руке и покачала головой:

— Спасибо, Кевин. Не надо. Я уже нашла себе работу.

Он не стал спрашивать о том, что за работу она нашла. Просто стоял и смотрел на нее, все больше убеждаясь в том, что это серьезно, что она действительно уходит.

— Прощай, Кевин. — Она потянулась к нему, поцеловала. — Закрой за мной люк…

Было странно сознавать, что он снова один. Сидя в пилотском кресле — правое теперь пустовало — Кевин впервые ощутил, насколько он привязался к Кэтлин, как остро ему ее не хватает. Он был готов вскочить и бежать за ней, упасть перед ней на колени и умолять вернуться. Но вместо этого запустил двигатель и поднял корабль в воздух.

Он боялся передумать, поэтому выжимал из корабля все, на что тот был способен. На орбиту «Глория» вышла за шестнадцать минут — более чем достойный результат для невоенного корабля. Еще около тридцати минут корабль плыл по орбите, дожидаясь стартового окна. Затем экраны поблекли, Энола исчезла. «Глория» держала путь на Виолу.

Первые сутки пути были для Кевина очень трудными. Но еще хуже оказались вторые — осознание того, что Кэтлин с ним больше нет, стало невыносимым. Умом Кевин понимал, что она поступила правильно, что так будет лучше для них обоих. Но сердце не могло этого принять. К исходу третьих суток боль поутихла, на смену ей пришел холод — странный, пугающий. Кевину было все равно, что с ним происходит, жив он или мертв. Он больше ничего не хотел и ничего не боялся.

Виола встретила его сильнейшей ночной грозой. Еще несколько дней назад, увидев полыхающие внизу грозовые облака, Кевин не задумываясь отложил бы посадку или посадил корабль где-нибудь в другом месте — там, где не было грозы. Но сейчас ему все было безразлично.

Для него это была первая посадка, полностью выполненная по приборам, и самая трудная в его жизни. Уже пройдя верхние слои атмосферы, он понял, что находится на волосок от гибели — внизу бушевал настоящий ураган. В какой-то момент, когда до земли оставалось всего несколько километров, многотонную машину начало так швырять из стороны в сторону, что Кевин с огромным трудом удержал ее от опрокидывания. Подобная посадка была форменной авантюрой, тем не менее она доставляла ему странное удовольствие. Если ему суждено умереть, то он не имел ничего против этого.

Наконец он снизился до пятисот метров. Где-то под ним был космодром: сбросив до минимума скорость, Кевин продолжил аккуратно снижаться, пытаясь что-либо разглядеть сквозь пелену дождя. Но лишь когда до земли осталось чуть больше ста метров, он наконец-то различил огни космодрома. Еще через две минуты, выбрав свободное место, аккуратно посадил корабль.

Мыслей не было. Кевин и сам не знал, рад ли он тому, что все обошлось благополучно. Разжав задеревеневшие пальцы — они все еще цеплялись за ручку управления, — он вытер со лба капли пота, затем выключил двигатели. Посидев какое-то время, отправился спать — до утра еще оставалось несколько часов.

К утру ураган стих, но по пути к Президентскому дворцу глайдер Кевина ощутимо подбрасывало в воздушных потоках. Впрочем, это были уже пустяки. Кевин думал о предстоящем вручении верительных грамот и о завтрашнем Президентском бале. У него появились дела, и он был рад этому: они позволяли не думать о Кэт.

Президентский бал давал редкую возможность пообщаться в неформальной обстановке с сильными мира сего.