Эдмонд Гамильтон. Хранители звезд
Глава 1
Много лет спустя Роберт Файрли вспомнил свою посадку в самолет, следующий рейсом из Бостона в Вашингтон, как первый шаг в пугающую, бесконечную бездну Вселенной. Но в то время эта незапланированная поездка показалась ему лишь приятной паузой в его рутинной академической жизни. Сразу же после взлета он открыл газету, купленную в зале ожидания. В глаза бросился крупный заголовок передовицы: «Русские обвиняют США в нарушении договора по Луне». Файрли со скучающим видом скользнул взглядом по статье, но читать ее не стал – со времен окончания второй мировой войны русские обожали устраивать скандалы то по одному, то по другому поводу. Зато остальные страницы он просмотрел весьма тщательно, однако того, что искал, не. нашел. «Ну конечно, – с раздражением подумал Файрли, – здесь нет ни слова обо мне… А ведь могло быть». Но вскоре он все‑таки обнаружил свое имя – в столбце рядом с какой‑то чепуховой статьей о женской эмансипации. Газета информировала читателей, что доктор Роберт Файрли, профессор лингвистики Массачусетского университета, известный авторитет по древнеазиатским иероглифам (Файрли вздрогнул от этого слова), был вызван в столичный Смитсоновский институт для «участия в проведении исследований в области филологии». «Не много», – подумал Файрли без особого энтузиазма. Хотя газетные вирши мало ценились в его кругах. Другое дело «Журнал филологии» – он, несомненно, уделит этому событию куда больше внимания. Для молодого ученого – а Файрли считал свои тридцать три года периодом начала взросления для лингвиста – статья в академическом журнале могла послужить толчком к новому шагу в карьере. Во всяком случае, его престиж среди коллег по университету заметно повысился. На факультетской вечеринке теперь можно небрежно сказать друзьям: «Парень, с которым я работал в Смитсоне, признал мои результаты превосходными… Он даже говорил что‑то о новом вкладе в науку, но я из скромности не стал его слушать…» Или что‑нибудь в этом роде. Вообще‑то Файрли был удивлен, что Смитсоновскому институту потребовались его услуги. Декан факультета филологии послал ему трогательное письмо: мол, он и все коллеги восхищены последними работами профессора по скифским руническим надписям и просят найти время для совместных исследований по одной очень важной проблеме, если, конечно, профессор сможет найти себе замену на кафедре. Он, конечно, смог. За иллюминатором стемнело, в небе зажглись первые звезды. Файрли сложил газету и откинулся на спинку кресла, полузакрыв глаза, но сосед – лысый толстяк с красным лицом и отвисшими, как у бульдога, щеками – не дал ему задремать. Бесцеремонно ткнув пальцем в крупный заголовок передовицы, он возмущенно пророкотал: – Что вы думаете об этом, мистер? По‑моему, нужно раз и навсегда показать красным, кто хозяева в этом мире! Втягиваться в бессмысленный разговор у Файрли желания не было, и он в ответ лишь кивнул: – Возможно, вы правы. – Конечно, я прав! – заявил сосед, смерив его гневным взглядом залитых жиром глаз. – Что бы и где бы не случилось, они вопят, что американцы – это империалисты и поджигатели войны. Сначала Корея, потом Вьетнам и Панама, а теперь эта база в Гассенди… Какое их собачье дело, что мы делаем на Луне? Президент ясно сказал – мы никому не позволим… И он прав! Толстяк продолжал монотонно что‑то бубнить, но Файрли его больше не слушал. Он закрыл глаза и притворился, что заснул, убаюканный ровным рокотом двигателя. Он и на самом деле задремал. Разбудила его улыбающаяся стюардесса. Оказалось, самолет уже приземлился в вашингтонском аэропорту. Файрли взял свой небольшой саквояж и не спеша стал спускаться по трапу. |
