Гейдж поймал себя на мысли, что был бы рад, если бы она боялась его. Глупости. Малик прав: нельзя бороться против беззащитных женщин. Даже если она и раздражает его, он не должен пользоваться своим положением и подавлять ее, надо преодолеть это чувство.

И все же он ничего не мог с собой поделать. Проклятие! С самого первого раза, когда она взглянула на него, он почувствовал неприязнь к ней и… влечение.

— Вот и хорошо. — Бринн поставила миску и нежно обтерла губы Малика салфеткой. — Теперь можешь еще поспать.

— Я не хочу… — поспешил возразить Малик, но тут же устало зевнул. — Впрочем… я немного устал.

— Ну конечно. — Она нежно прикоснулась к его вискам. — Твоему телу предстоит еще долго бороться за здоровье и надо дать ему отдохнуть.

— А ты будешь здесь, когда я проснусь?

— Я никуда не уйду от тебя. — Бринн положила руку на его рану. — Как видишь, мы будем спать вместе.

— Только спать? Какое бесполезное… — он дотронулся указательным пальцем до ее щеки, — сияние… — Закрыл глаза и тут же глубоко заснул.

Но она не могла спать. Бринн кожей чувствовала, что Гейдж с трудом удерживается от желания кинуться к ней.

— Что ты уставился на меня? — свистящим шепотом спросила она.

— Потому что мне так хочется. Ты мне кажешься… необычной.

Она глубоко вздохнула, и он снова удивился необычайной выдержке этой женщины.

— Во мне нет ничего необычного, и мне не нравится, когда меня разглядывают. Твой друг вне опасности. Разве тебе нечем больше заняться?

— Нет ничего важнее Малика. — Гейдж растянулся на своей подстилке, не спуская с нее глаз. — И потом я тоже устал. Ты с Маликом, может, и поспала днем, а я нет.

— Сам виноват. Я же говорила тебе, что ему будет лучше.

— Я не поверил тебе.

— А ты вообще-то кому-нибудь веришь?

Он улыбнулся.

— Конечно. Малику.

— Тогда радуйся, что он жив. — Бринн опечалилась. — Страшно никому не доверять.

— А кому веришь ты?

Бринн долго молчала.

— Я верю Селбару, — с некоторой заминкой ответила она.

— Кто такой этот Селбар?

— Неважно. — Она словно пожалела о своей откровенности, быстро заговорив о себе: — Глупо с твоей стороны не доверять мне, когда ты и себя-то не можешь вылечить.

— У меня хватает ума не поддаваться панике, когда пустозвоны уверяют меня, что надежды нет.

— Ты прав. Надежда до последнего должна оставаться с нами. — Бринн закрыла глаза. — Похоже, ты не такой темный, каким показался мне сначала.

— Благодарю вас, — иронично ответил Гейдж.

Негодование вновь затопило его. Правда, Малик выздоравливал, и это делало Гейджа счастливым. Однако эта женщина выводила его из себя. Даже то, что она лежала в постели рядом с Маликом, еле удерживало его от желания встать и…

…И что?

Он еще не понимал, что впервые в душе его зарождалось дикое и страстное чувство, оно ломало и мучило его, и он ничего не мог поделать. Обычно он властвовал над собой и обстоятельствами, но теперь он оказался бессилен что-либо изменить, оставалось только взять себя в руки.

Ничего, скоро все образуется. Малик поправится, и тогда Гейдж снова станет хозяином положения. Он закрыл глаза и приказал себе заснуть.

«Селбар. Кто такой этот, черт побери, Селбар?» — билось в мозгу.

3

— Простите, что нарушаю ваш покой, милорд, — робко произнес Делмас, останавливаясь в дверях и не решаясь войти в зал.