|
Троицу. Что действительно Сократ держался такого ограниченного понятия о Православии, это Гарнак усматривает в следующих фактах, находимых в «Истории» Сократа: новациан и православных он почитает единомышленными в вере на том основании, что те и другие одинаково понимают учение о Св. Троице; для того же Сократа Ориген несомненно православный человек опять-таки потому, что он правильно учил о Св. Троице. Объясняя подобным образом особенности церковно-исторического воззрения Сократа, вследствие которого этот историк равнодушно проходит мимо таких явлений, о каких другие писатели говорят с негодованием и суровостью, вследствие которого он кажется снисходительным до индифферентизма и свободолюбивым, Гарнак при этом прибавляет, что сложиться такого рода воззрению историка много помогли его, Сократа, темперамент, наклонности, нравственное образование, беспристрастное чувство, а также его нерасположение к клерикальным раздорам и догматическим тонкостям. Все это вместе взятое, по суждению Гарнака, будто бы сделало возможным для Сократа относиться к описываемым у него лицам и явлениям с известного рода беспристрастием. Так, в I и II книге, по замечанию Гарнака, арианский спор изображен с такой умеренностью и правдивостью, на какую только был способен убежденный и преданный приверженец Никейской веры. Там, где Сократу приходилось высказывать неблагоприятное суждение, он оставался в границах благоразумия и не простирался до поношения. Исключение представляет лишь оценка церковной политики Валента; здесь историк не стыдится склонять свой слух для ознакомления с различными клеветами и слишком сгущает темные краски. Об императоре Юлиане ни один христианский писатель не говорит с таким относительным беспристрастием и сдержанностью, как Сократ. С этой относительной толерантностью Сократ, замечает исследователь, не стоит одиноко в V в. Византийский христианин-мирянин, народ, судил так же, как рассматриваемый историк, да и до сих пор византийский христианин (мирянин) отличается довольно широкой толерантностью. Гарнак находит, что тот неправильно стал бы себе представлять взгляд Сократа на церковную иерархию, кто, принимая во внимание его нередкие жалобы против духовенства, против страсти к спорам и раздорам в клире, стал бы думать, что историк имел принципиальную вражду к иерархии. Сократ не был противником иерархии как таковой, он прямо заявлял, что почитающий священство стоит на одной из ступеней христианского совершенства; он, следовательно, был врагом не самой иерархии, а лишь тех темных явлений, виновниками которых были некоторые иерархи рассматриваемых Сократом времен.
«Церковная история» Сократа, продолжает развивать свои взгляды на эту «Историю» Гарнак, как источник для изучения IV и V вв. имеет первостепенную важность. Но как история, труд Сократа не отвечает даже самым скромным ожиданиям. Да и могло ли быть иначе, когда для Сократа самого понятия о церковной истории не существовало? Он, Сократ, выразительно замечает, что ересь не принадлежит к истории Церкви, и что не было бы церковной истории, если бы перестали обнаруживать себя страсть к спорам и софистика. «Если бы царствовал мир, — говорит буквально Сократ, — то не было бы и предмета для церковной истории». С точки зрения Сократа, церковная история не могла быть не чем иным, как собранием анекдотов и пересказом различных эпизодов. Так на самом деле и было у Сократа. Если Евсевий неясно представляет себе, в чем заключаются задачи церковной истории, то этот недостаток еще яснее выступает у Сократа. Этот последний, по-видимому, не знал: что другое может быть предметом церковной истории, кроме рассказа о ряде и преемстве епископов. Сократ знает и понимает, что не все случившееся должно входить в церковную историю, он говорит также, что знание церковной истории приносит честь, и что знакомый с церковной историей бывает осторожнее при встрече с новшествами; но где находится граница, за которой церковная история перестает быть таковою, и что собственно составляет ее содержание, — для Сократа остается неясным. |
