|
Иееп констатирует факт, что Созомен при рассказе о некоторых происшествиях гораздо подробнее и полнее Сократа, и это зависело не от того, что Созомен разукрашивал сказанное Сократом, но от того, что он самостоятельно изучал документы. В отношении к источникам нецерковного характера Созомен, по мнению исследователя, еще более независим от Сократа. Иееп утверждает, что Созомен был значительно начитан в светской исторической литературе того времени, например, он знал Олимпиодора, причем, пользуясь данными этого писателя, историк совсем не обращал внимания на Сократа, т. е. брал из Олимпиодора то, чего не брал последний. Знаком был Созомен с историческими трудами Зосимы и Евнапия. Таким образом, по взгляду Иеепа, Созомен не был таким жалким компилятором, каким выставляет его Гарнак. Честь Созомена как историка восстанавливается. Нужно заметить, что и Гарнак, когда познакомился с трудом Иеепа, согласился, что этот автор во многом правильнее оценил Созомена, чем как это было до сих пор (Theolog. Leteraturzeit. 1884. № 26. S. 632). Этим самым он засвидетельствовал, что трудом Созомена пренебрегать нельзя, хотя он по достоинствам значительно уступает труду Сократа. Иееп вообще частью поправил Гарнака, частью дополнил его.
Феодорит. — О Феодорите как церковном историке даже в богатой западной литературе исследований нет. Его почему-то наука обходила своим вниманием. Чего не сделали другие, то сделал Иееп: он посвятил в своем вышеупомянутом сочинении несколько страниц этому забытому наукой историку. Сущность изысканий Иеепа о Феодорите может быть передана в следующих словах: Феодорит, без сомнения, есть самый незначительный (?) историк в ряду прочих греческих церковных историков. Он тем менее имеет значения, что писал он не только позднее Сократа, но и Созомена. Он написал свою «Историю» после 443 или даже 448 г. Феодорит знал и пользовался как «Историей» Сократа, так и «Историей» Созомена. В своей «Истории» он ссылается на тех же писателей и на те же документы, которые цитируются или которыми пользовались его предшественники. Как скоро это верно, то для нас теряет всякий интерес описание Феодоритом тех событий, которые раньше его были изложены Сократом и Созоменом; к тому же нужно добавить, что всеми документами, какие у него вполне согласны с документами Сократа, он, без сомнения, одолжен этому последнему историку. Местами, пользуясь готовыми известиями у своих предшественников, он делает со своей стороны лишь то, что риторически подцвечивает их или же извращает. Так, например, он утверждает, что готы сначала были исповедниками единосущия, а потом стали арианами. У Феодорита иногда встречаются такие ошибки, для объяснения происхождения которых нельзя найти никаких нитей. Только очень небольшая часть «Истории» у Феодорита может останавливать на себе внимание исследователя. Но и эта часть имеет мало интереса или даже совсем никакого для действительно исторического исследования. Феодорит наполнил свою «Историю» рассказами совершенно неважными, касающимися священнической среды; правда, эти рассказы для Феодорита казались имеющими большое значение, но для рассудительного человека они просто скучны, да к тому же по большей части они неправдоподобны и относятся к области легенд. Результат своих изысканий о Феодорите Иееп резюмирует так: от этого писателя ничего доброго мы ожидать не вправе, должны быть очень осторожны. Очевидно, исследователь остается совсем недоволен Феодоритом. Кроме плохого, он ничего не может сказать об этом историке. Не следует, однако же, приходить в отчаяние от такого приговора. Исследователь, как представитель гражданской истории, ищет у Феодорита новых известий в области именно этой истории, и не находя у него искомого, бросает в него грязью. Но для церковного историка, понимающего, как глубоко был образован Феодорит в богословском отношении и как много он сохранил для нас церковно-исторических документов первостепенной важности, авторитет Феодорита остается несомненен. |
