Согласно дворцовому этикету установленному Александром, на этом пиру женщины сидели в отдалении от мужчин. Они не пили вина, употребляя только одни прохладительные напитки, что было обусловлено присутствием на пиру Роксаны и Береники. Обе молодые женщины находились в положении и усиленно опекались придворными евнухами.

Также, возле каждой из высоких особ, находились персидские жены царских стратегов, приведенные на пир своими мужьями по приказу Александра. Все они располагались около цариц в зависимости от близости или родства к ним.

Сидя в скромном отдалении от центра торжеств Антигона, тем не менее, с плохо скрываемым превосходством смотрела в сторону персиянок. Женившиеся на них по приказу царя, македонцы и греки откровенно сторонились их, не считая нужного скрывать этого. Получив на свадьбу подарок от Александра и его расположение, они считали, свой долг выполнен и полностью забывали про своих азиатских жен. Стратег Пердикка не составлял исключение, предпочитая высокородной Атосе простую танцовщицу, на которую многие из мужчин, сидящих в зале, нет, нет, да и кидали плотоядные взгляды.

Пир развивался по своим законам, и вскоре должны были подавать царский кубок для главного тоста. Антигона вовремя заметила, как покинул свое место Нефтех и двинулся по направлению к кухонному проходу. Легко скользнув со своей скамьи, она приблизилась к окаймлявшей пиршественный зал колоннаде.

Прислонившись к массивной колонне, фиванка отчетливо видела, как египтянин подошел к кухонному проходу, а затем быстро юркнул в него. Выждав некоторое время, Антигона сама подошла к арке, откуда неторопливой рекой в зал лились всевозможные яства.

Изображая уставшую от жары даму и вяло обмахивать веером лицо, фиванка внимательно следила за тем, что происходило внутри прохода. Белая накидка ничего не подозревающего Нефтеха мелькнула и пропала в глубине коридора, из которого слуги несли к праздничному столу всевозможные яства.

Антигона с нетерпением ждала того момента, когда в проходе появиться паж с царскими чашами. Минуты медленно переползали одна за другой и вот, в коридоре показался мальчик, несший поднос с чашами вина. Как и подобает царскому пажу, он с достоинством двигался по скупо освещенному коридору, величаво держа свою ношу.

Мальчик был уже близок к арочному проему, когда внезапно дорогу ему заступила Антигона. От столь неожиданной встречи он вздрогнул и остановился. Крепко сжав поднос, боясь пролить хоть каплю своей драгоценной ноши, он собирался потребовать себе дорогу, как неожиданно слова застряли в его горле.

Да и как ему было не лишиться голоса, когда перед его глазами внезапно возникло маленького чуда природы в виде упругой женской груди. От легкого движения плеча она неожиданно выпорхнула из платья незнакомки и буквально пригвоздила к полу царского пажа.

Тугая, с окрашенным в алый цвет соском она не позволяла отвести от себя взгляд, а идущий от неё аромат, будоражил сознание и заставлял забыть обо всем на свете. Сердце пажа бешено колотилось, глаза с каждой секундой разгорались все больше и больше, и он совсем не обратил внимания, как ловкие руки чаровницы передвинули стоящие на его подносе чаши.

Свершив дело, фиванка проворно запахнула свое сокровище и осуждающе глянула на отрока, который немедленно залился алой краской. Его руки мелко задрожали, из груди вырвался судорожный всхлип, а горящий страстью взор стыдливо потупился.

Продолжая играть роль оскорбленной дамы, Антигона возмущенно хмыкнула, и, повернувшись спиной, направилась в пиршественный зал, не позволяя себе оглянуться.

Пройдя колоннаду быстрым шагом, она собралась проследить за пажом, но в это время к ней подошел царский конюшенный Каллиник. Привлеченный соблазнительным видом и ароматами Антигоны, молодой македонец попытался оказать ей знак внимание, что совершенно не входило в планы фиванки.

Занятая отражением натиска некстати возникшего ухажера, танцовщица упустила из виду царского пажа.