Сохранять тайну оказалось нелегко. Признаться, меня зло брало от невозможности разоблачить Сью с ее бесстыдным фарисейством. А ведь Шеба всегда была так великодушна к Сью. Часами выслушивая ее бред, ни разу не позволила себе показать, что та ей до смерти наскучила. Шеба даже моих шпилек в адрес Сью не поощряла. Помню, в «Ла Травиате», когда Сью пошла в туалет и мы с Шебой остались за столом одни, я обозвала Ходж «глупой коровой». И совершила ошибку. Сдвинув брови, Шеба проговорила:

— Сколько сил, Барбара, вы тратите на ненависть к людям!

В этом плане Шеба всегда честна и бескомпромиссна. Если какая-нибудь моя реплика кажется ей циничной, она не боится выразить свое недовольство. Пару раз во время наших телефонных разговоров она даже трубку швыряла, протестуя против моего «критиканства». Когда она сделала это в первый раз, я не сразу заметила, что говорю в пустоту, — и тут же перезвонила, решив, что связь оборвалась. Но нет — Шеба заявила, что ей осточертело мое нытье.

До тех пор никто не смел меня отчитывать. В отношениях с прежними подругами мое господство было бесспорным. Сознательно я к власти не стремилась; роль лидера приходила ко мне сама собой. Теперь, однако, я вижу, что сила духа стала причиной многих моих проблем. Она породила неравенство, которое в свою очередь привело к негодованию и бунту. С виду  Дженнифер была счастлива отдать бразды правления в мои руки. Я не слышала от нее ни единого слова недовольства. Вплоть до самого конца, когда кроме недовольства вообще ничего  не осталось. Только после разрыва я поняла, что в ее кротости всегда ощущалась смутная агрессия. Теперь-то я уверена в существовании «деспотизма угнетенных» — тех, кто покорно и молча кивает, пока ты распинаешься, пускаешь пыль в глаза, визжишь — словом, по доброй воле корчишь из себя идиота. Насколько полезнее иметь рядом человека, который не боится бросить тебе вызов, ткнуть носом в твои ошибки! Упреки — штука неприятная. Не скрою, мне много раз хотелось как следует двинуть Шебу, но даже в ярости я всегда понимала, что ее прямолинейность — то благо, которое лишь укрепляет нашу дружбу.

А укреплять пока было что. Как бы сердечно и внимательно ни вела себя со мной Шеба, я не чувствовала, что воистину могу на нее положиться. Ей ничего не стоило отшить меня. Ее уклончивость настораживала. Случались выходные, когда она упорно не отвечала на мои звонки или нарушала договоренность о встрече. Я очень старалась закрывать глаза на эти огрехи. У Шебы семья, твердила я себе. У нее есть Бен, о котором нужно заботиться. К тому же ее умение рассчитывать свое время оставляет желать лучшего. Увещевания не слишком мне помогали. Сам собой напрашивался вывод, что в списке привязанностей Шебы я занимаю одну из нижних строчек. Разумеется, я знала, что стала ей нужна. Вот только в качестве кого? Занятной коллеги? Терпеливого слушателя?

В июле начались летние каникулы. Перед отпуском мы не строили особых планов, но я считала понятным без слов, что мы будем встречаться регулярно. Как оказалось, Шеба была иного мнения: она не давала о себе знать целых шесть недель. Я знала, что она с семьей месяц отдыхала во Франции. Да и меня самой не было дома десять дней, которые я провела в Испании. Однако я никак не могла предположить, что Шеба исчезнет на шесть недель. В конце концов, и во Франции есть телефоны.

В Испанию я съездила неплохо. Много чего интересного увидела. Вот только мой желудок невыносимо страдал от жирных местных блюд.