I.

Рассуждая об экономике, мы не упоминаем существенную вещь. В основу любой экономики положена цена человеческой жизни, вот что важно. Этим прежде всего и различаются азиатский и европейский способы производства, финансовый и промышленный капитализмы и т. д. Очевидно – и не раз декларировано, – что финансовому капитализму присущ наиболее высокий стандарт стоимости человеческой жизни, ради сохранения высокого стандарта и строилось то общество, которое объявили всемирной цивилизацией. Скажем, в экономике Древнего Египта и сталинской России человеческая жизнь стоила недорого. А в западной демократической империи нового типа – это самая важная ценность. Именно ради качества и стоимости отдельной жизни и выдавались кредиты банков. Шок случился сегодня не потому, что обесценились акции «Дженерал моторс», а потому, что обесценилась жизнь западного демократического гражданина. Раньше это были завидные акции – туда (в эмиграцию, в западное общество, в мораль рынка) хотели вложиться все. А сегодня оказалось, что выгоднее вкладываться в Арабские Эмираты. Позвольте, а как же конституция и Джефферсон с Кондорсе? Полбеды, что акции «Дойче банка» упали на 60 % – упали акции демократии западного образца. Логическая цепочка проста: наибольшую свободу западная цивилизация связала с демократическим строем; так называемая рыночная демократия выбрала своим воплощением средний класс; средний класс сделал регулятором своего существования финансовый капитализм; финансовый капитализм в ходе своего развития произвел некий финт и лишил членов общества обещанной свободы. И это не есть ошибка – это есть особенность финансового капитализма и рыночной демократии. Значит ли это, что цена жизни обывателя демократической империи снизилась? Так, например, случилось перед мировыми войнами, которые и становятся возможны именно в связи со снижением стоимости жизни. Или это значит, что цена жизни демократа была искусственным образом завышена, а сейчас приведена в норму – сообразно государственным нуждам? Так неужели нужды большой империи таковы, что требуется обесценить наши жизни? Нам обещали совсем другое: обещали, что мы сумеем расплатиться с кредитами, будем столь же неуязвимыми для нищеты, как и сильные мира сего. Что же получается: солнце по-прежнему светит, дома стоят, нефть не кончилась, руду добывают, а цена нашей жизни претерпела урон. И закрадывается страшное предположение: если экономика, в основе которой лежала высокая цена демократической жизни, рухнула – то ей на смену идет экономика иная, с другими ценностями. Может быть, правители увидели ценность в чем-то ином? Найдите в уравнении, предъявленном вам сегодня, уязвимый пункт. Свободу напрасно связали с прогрессом? Демократия не обязательно ведет к личной независимости? Средний класс не есть высшее достижение социальной истории? Что здесь неверно? Некогда солдат Первой мировой обратился к историку Марку Блоку, сидевшему с ним в одном окопе: «Неужели история нас обманула?» Так и мы спрашиваем друг друга сегодня: неужели вера нас обманула? То была рациональная вера, не чета коммунистическим утопиям. И вдруг – лопнул шарик, самой фальшивой из всех акций оказалась акция глобальной цивилизации.

Не столь давно сочинение Френсиса Фукуямы о конце истории пользовалось ошеломляющим успехом: какая там борьба классов, нет никакой борьбы! Варварство и революции отменяются, далее следует расширение границ цивилизации. Сколько умов вскипело от этой радостной перспективы. И вдруг история напомнила о себе, она, оказывается, и не думала кончаться.

II.

Верхи не могут, низы не хотят – но революционной ситуации нипочем не возникнуть, если среднему классу все по фигу. Это он, оплот демократии, великий средний класс, смягчает противоречия в обществе; это о его упитанный животик разбиваются волны народного гнева; это его достаток и убеждения служат примером для всего общества.