А теперь вот «ничего личного — только бизнес» — не будет ли Дарья Викторовна столь благолюбезна, чтобы опубликовать у нас хотя бы рассказ, хоть лично подписанный чек по кредитной карте…

Даша рассказывала Оксане, как этот Виталий вопрошал:

— Ну вы можете объяснить, чем ваш роман отличается от других? Что в нем такого особенного? Вы вообще уверены, что он будет продаваться?

И все это вдруг заинтересовало его уже тогда, когда контракт был подписан.

Оксана не могла сдержать некоторое злорадство — прав был Виталий в своих сомнениях (да кто же знал, что эта белиберда станет такой популярной?!), но при этом понимала, что на месте Даши мог быть кто угодно: Пелевин, Толстая, Улицкая, Быков… Если у человека один-единственный ориентир — Федор Михайлович Достоевский, вряд ли его заинтересуешь современной литературой.

— Захар? — закричала Даша. — Ну что ты не берешь трубку!

— Я был в ванной, — пояснил он.

— Что делаешь?

— Жду твоего звонка, — усмехнулся он.

— Ну… Я заеду?

— Ты останешься у меня? — уточнил Захар.

— Знаешь… А хотя — да! Валера поедет за Оксаной и привезет мои вещи! Валер, едем на Кутузовский!

Это хорошо, что он живет на Кутузовском, не в каких-нибудь там Печатниках. Даша уже и не помнила, когда в последний раз была в настоящем спальном районе — кажется, лет десять назад, когда ездила к любовнику в Бескудниково-Паскудниково.

А Игорь из Выхино?! Ха-ха! Как это она его забыла?

Стильный парень в кожаном пиджаке, мачо-красавец, очей очарованье жил на краю Галактики — в Выхино, и попасть туда можно было только с помощью телепортации. Это был самый убогий район, который она видела за свою жизнь. И самое ужасное, что спустя некоторое время Даше пришлось снимать там квартиру — все что угодно, лишь бы не жить с родителями. Родители были отличные, но у них своя жизнь, а у нее — своя.

Игорь жил в такой страшной квартире, что Даша его быстро разлюбила, — низкие потолки, обои с золотистым отливом, ковры какие-то опасные для здоровья, закоптившиеся банки на кухне — под варенье… Ух!

Дима из Бескудниково устроился получше — нормальная квартира, но он ничего, кроме своего Паскудниково, знать не желал: там же учился (не совсем там же — на Дмитровке), работал и девушку потом тоже нашел местную — буквально из соседнего дома.

У Даши в сознании отпечатались эти грязные подъезды, разоренные лифты, хлипкие двери «брать нечего» — а все равно «брали»: магнитофон, серебряную ложечку, позолоченный кулон с фианитом, косметику…

Ах!

Даша все не могла понять — как эти люди умудрились смириться с таким убожеством? То есть можно, конечно, пережить, перетерпеть, но поверить в то, что это нормальная жизнь…

Отделившись от родителей, Даша точно знала — она должна всего добиться сама. Да, есть дедушка, а у дедушки квартира на Фрунзенской. Да, есть бабушка, а у бабушки и квартира в Сокольниках, и дача в Мамонтовке, но это все были чужие достижения — невозможно вечно копать один рудник, однажды он иссякнет.

И она добилась! Юху-у!

Ей тридцать лет, она звезда. Знает все свои недостатки. И научилась уживаться с тем, что многим она не нравится. Например, Оксане. Но это проб-лема Оксаны, а не ее.

Собственно, дело не в квартирах, успехе или зависти, а в том, что ее всегда привлекали красивые мужчины.