Наконец ведьма увидела, что среди деревьев замаячил просвет.

Она радостно устремилась к выходу из леса. И вдруг поняла, что не помнит, когда в последний раз радовалась. Ведьма даже остановилась, прислушиваясь к себе. С ней происходило что-то странное. Оказавшись вдали от черных книг, она словно очищалась от их воздействия. Не успев додумать эту мысль, она услышала чей-то усталый голос:

– Ну здравствуй, Жадеида!

Подняв глаза, ведьма увидела Мориона. Оглядевшись, она обнаружила, что стоит на краю обрыва. Каким-то непостижимым образом она оказалась на вершине самой высокой горы Гарнетуса – огромного вулкана, внутри которого жил дух огня Игнис.

За спиной Мориона стояли Луна и Аметрин. При виде девочки ведьму опять охватила слепая ярость, мгновенно вытеснившая те почти человеческие чувства, которые она испытала несколько минут назад.

– Ты… – прошипела Жадеида, трясясь от гнева. – Маленькая дрянь! Ненавижу тебя! Ты сломала мне жизнь! Ты виновата во всем…

– Нет! – перебил Морион. – Во всех своих бедах виновата лишь ты сама. Ты своими руками лишила себя счастья.

Морион начал наступать на Жадеиду, вынуждая ту пятиться.

Ведьма мотнула головой и поняла, что находится слишком близко к обрыву. Она страшно сверкнула своим единственным глазом и закричала во все горло:

– Замолчи! Ты хотел убить ее не меньше, чем я!

– Ты врешь, – неожиданно спокойно сказала Луна. – Я все знаю.

– Ха! Мало ли что он тебе рассказал! Ты не представляешь, какой змее поверила!

– Мне рассказал не он, – медленно ответила Луна, без страха глядя на ведьму.

За спиной девочки появился Эгирин. Жадеида от неожиданности попятилась и, чуть не упав, замахала руками, чтобы восстановить равновесие.

С трудом она выпрямилась и отступила на безопасное расстояние, чувствуя спиной неумолимую пустоту, которая волновалась, вздыхала и словно манила к себе. Ведьма поежилась и недоуменно уставилась на сына.

– Все-таки выжил, – равнодушно усмехнулась она. – Надо же, какой живучий. В детстве всеми силами цеплялся за жизнь, никакая болезнь не брала. И сейчас держишься прочно. Прямо талант.

– Не только в этом у меня талант, мама, – холодно ответил Эгирин, выделив слово «мама».

– А что ты еще можешь? Жалкая землеройка. Самый нелепый дар из всех даров, даже огнем управлять и то лучше.

Она кивнула на огненно-рыжего Аметрина, перевела взгляд на сына и наконец заметила его каштановые волосы.

– Ты?! – взревела она, вновь невольно отступив назад.

Все замерли. Но ведьма опять устояла. Балансируя практически на кромке обрыва, она отпрыгнула в сторону и, выпрямившись, завопила что есть мочи:

– Ты – целитель? Как ты посмел не сказать мне?! Я так мучаюсь от ран, ты мог бы вылечить меня! Да мы с тобой столько могли бы сделать… А ты… родной сын, моя кровь. Ты предал меня.

– Ты сама себя предала еще четырнадцать лет назад, – ответил Эгирин. – Это был твой выбор. А у меня своя дорога.

Жадеида в бешенстве принялась сгущать воздух, чтобы сделать магический шар. Морион сразу же оттеснил детей за спину. Но все они, выстроившись в цепочку позади него, начали создавать свои магические шары.

Ведьма, пылая от ярости, наполнила свой шар черной слизью и, размахнувшись, прицелилась в Эгирина. Морион в два прыжка очутился прямо перед ней.