– Их? – Вельд напрягся, и глаза его недобро блеснули.

– Я не знаю, о ком мы говорим, – сказала я, оборачиваясь к нему, – но в тебе кипит чёрная злоба. Ты готов ударить, растоптать любого, кто взглянет на тебя косо. Ты не веришь никому, даже тем, кто не давал повода сомневаться. Почему?

Вельд скрестил руки на груди. Он не хотел говорить, но я ждала.

– Потому что, – не выдержал он, – они создали меня таким.

Он долго молчал, а потом заговорил так, как будто находился в одиночестве и разговаривал сам с собой.

– Отец… Великий лорд, что твердой рукой правил Детьми Луны… всегда знал, что я не его сын. Моя мать тогда отправилась погостить к родне – и задержалась на пару лет. Великий лорд к тому времени, когда я родился, был женат на моей матери уже два десятка лет, и у них не было детей. Поэтому он предпочёл молчать о том, что знал, ведь дети рождаются так редко, и кто знает – был бы другой ребенок. Он воспитывал меня с младенчества. Вернее… Конечно же, он делал это не сам. Но я жил в замке в полной безопасности. Мне давали всё, чего я только мог пожелать. Единственное, чего я не мог иметь – это встречаться с теми, с кем хотел. Я рос практически в полном одиночестве. Ко мне не пускали даже других детей, кроме кузины. И потому я почти всё время читал. Так продолжалось, пока я не стал достаточно взрослым, чтобы держать меч. Предводитель туата Совы, кто и был моим настоящим отцом, к тому времени погиб на охоте, а мать уехала в столицу. Тогда меня отвезли в Вэйл а`Гэлейх, резиденция Великого Лорда в столице, город в городе, где я и должен был теперь жить. Меня продолжали обучать. В специальной комнате я изучал грамматику, риторику, математику и музыку, религиозный и светский этикет, историю эльфийских королевств и законы магии. Вторую половину дня я должен был посвящать физическим упражнениям. Вместе со своими пажами я учился обращаться с рапирой, кинжалом и мечом. А ещё через пять лет на свет появился Тирвейнен, и нас переслали в Моррэйт Ойг. Это был замок на обрывистом мысе, где маленькая речушка Эйгид сливалась с Великой Рекой. Там очень давно, быть может, ещё в эпоху Первого Расцвета, на крайней западной оконечности мыса выросла крепость, позднее дарованная туату Ворона. Спустя три сотни лет деревянные оборонительные сооружения сменил каменный донжон, а в храме возле него хранились реликвии Королевы Воронов. Герцог Эйннаг пожаловал это владение туату Барсов, а лорд-Барс, в свою очередь, восстал против моего отца. Вернув это владение короне, отец укрепил крепостные валы, построил часовую башню, отремонтировал покои после пожара и переселил туда нас с матерью.

Я помню те дни, когда все ждали – вот-вот Тирвейнен появится на свет.

Церемониал рождения дофина был расписан до мельчайших деталей. Заранее была приготовлена особая комната для этого события. Там были установлены две кровати, а между ними – большой стул с высокой спинкой. Напротив камина установили кушетку на колёсиках. От сквозняков его и королеву должен был защищать балдахин из зелёного бархата. Сверху к нему такими же зелёными шёлковыми ленточками были привязаны зелёные же атласные занавеси. Пол покрывали пушистые ковры. Кровати и кушетку застилали простыни из тонкого полотна, а сверху они были покрыты крапчатым горностаевым мехом на фиолетовой подкладке. Кресло с высокой спинкой обтягивала парча пурпурного цвета.

За пределами родильной комнаты разместили большой буфет, полки которого ломились от хрустальной посуды, инкрустированной золотом и драгоценными камнями. Здесь посетителей поджидали золотые вазочки, полные сладостей. Сбоку на маленьком столике стояли кувшины и кружки со сладким вином с корицей.

В течение двух недель окна держали закрытыми, комнату освещали лишь факелы и восковые свечи.

Для самого Тирвейнена подготовили соседнюю комнату.