|
Остаток дня прошёл в азарте погони и мог бы показаться вполне удачным, если бы не два обстоятельства. Во-первых, Анхельм будто взбесился и вместо того, чтобы гонять дичь, постоянно норовил клюнуть меня в ухо. В конце концов мне пришлось прогнать его прочь и положиться на магию. Во-вторых, когда мы уже почти догнали кабана, один из сопровождавших нас пажей спустил тетиву прямо за моей спиной и едва не попал мне в шею с расстояния в десять шагов. Я как раз наклонился успокоить коня, и стрела вонзилась в дерево прямо передо мной. Это обстоятельство окончательно испортило мне настроение, и хотя Рейтен обещала, что по возвращении виновника выпорют, принимать участие в обычных посиделках у костра всякое желание пропало. Я хотел уехать сразу, но Рейтен настояла на том, чтобы все-таки выпить со мной по случаю удачной охоты. Я пил, не чувствуя вкуса. Вино не пьянило. И вообще все было не в радость. Оставив спутников в лесу, я вернулся в замок уже в темноте, упал на кровать и уснул.
После вчерашнего просыпался я долго и никак не мог сосредоточиться на делах. Я был почти рад идее Рейтен устроить торжество. Вот только мне абсолютно не хотелось торчать в одиночестве посреди пьяной толпы. Причём я никак не мог понять, что значит это «в одиночестве». Оно скорее было смутно осязаемым тянущим чувством, преследовавшим меня последние два дня. Рейтен была рядом и развлекала меня. Дзэрн, которого мне всегда хотелось узнать получше, тоже готов был уделить мне сколько угодно времени. Но чувство одиночества не проходило. И, глядя на пленницу, свернувшуюся на полу у кровати, я догадывался почему. – Альдэ, – позвал я, не вставая. Альдэ подняла покрасневшие глаза. Этой ночью она, похоже, и вовсе не спала. Я облизнул губы. – Альдэ, я сниму наручники при одном условии. Слабый, очень слабый проблеск надежды в потускневших глазах. – Сегодня – Ночь Солнцеворота. Альдэ кивнула. – Мне нужен будет слуга на празднике. Если ты поклянёшься вести себя хорошо и прислуживать мне без фокусов… Я не успел договорить, потому что Альдэ рванулась ко мне с такой силой, что я усомнился в прочности удерживавшей её цепи. – Прислуживать… – выдохнула она. – Пошёл ты знаешь куда, самодовольный ублюдок? Я побледнел от ярости и, вскочив, влепил ей пощёчину. Я ненавидел это слово. Оно… Оно было для меня как красная тряпка для быка. От бешенства плохо соображая, что делаю, я влепил ещё одну. Альдэ попыталась уйти в сторону, дернула руки, словно пытаясь разорвать цепь, но у неё, разумеется, ничего не вышло. Вся чёрная желчь, копившаяся во мне последние дни, выплеснулась в эти удары. Подняв руки к лицу, я увидел, что они испачканы кровью, и выругался. Наклонившись, поднял за волосы голову проклятой пленницы и попытался рассмотреть ее лицо. Из рассеченной брови хлестала кровь… Мне стало стыдно. То, что я так ударил её, беспомощную и скованную, не делало мне чести. Морщась от отвращения к себе и неостывшей злобы, я осторожно подул на её порванную бровь. Затем провёл рукой надо лбом и принялся нашёптывать исцеляющие заклинания. Лечение отняло у меня куда больше сил, чем я ожидал. В итоге с самого утра я вымотался так, будто охотился весь день. Прикинув, не расковать ли мне Альдэ, я решил, что это все же будет лишним. Свободы она не заслужила. Будь на её месте кто-то другой, он был бы уже мёртв за подобное оскорбление. Но эту паршивку я убить почему-то не мог. Я сменил перепачканную кровью Альдэ одежду на чистую и отправился искать родню.
Глава 14. Йоль
Вельд К празднику весь двор украсили гирлянды высушенных цветов. У часовой башни, где проклятая гуиллт недавно напала на Рейтен, установили срубленный древний вяз. Слуги украсили его печёными яблоками и разнообразными сладостями. |
