Я молча следила за тем, как он одевается и покидает комнату, и думала: «Зачем я здесь?»

Одиночество в лесу было болезненным, но разве находиться рядом с Вельдом, который сначала согрел меня, а теперь обдавал ледяным холодом, не было ещё хуже, чем ходить от стоянки к стоянке и просить приюта у кланов, в которых я стала бы всего лишь лишним ртом? Всё, что я могла ему дать, не имело для него значения. А ведь я могла поделиться с ним многим, в этом я не сомневалась. Так почему я решила, что должна оставаться с этим лунным, который откровенно смешивает меня с грязью? В Вельде не было ни благодарности, ни тепла, ни сочувствия. Только жестокость, которую невозможно было предсказать. А я не могла хоть как-то повлиять на него, потому что оставалась в его глазах всего лишь трофеем.

Я попыталась дотянуться скованными руками до ошейника, но ничего не вышло. Тогда я просто осмотрела наручники – в который раз за прошедшие два дня. Чтобы поднять кровать, потребовалось бы трое таких, как я, или один огр. Казалось, она сделана из цельного куска тысячелетнего дуба. Но если бы мне удалось отыскать что-то острое, то я, пожалуй, смогла бы расковырять одно из звеньев цепи, скреплявшей металлические браслеты.

Вопрос о том, что сделает Вельд, застав меня на свободе, меня не особо волновал. Я могла бы просто попытаться его убить. Всему был свой предел. И гордость для меня значила больше, чем желание быть кому-то нужной. Я огляделась по сторонам. Ничего похожего на нож или отмычку поблизости не было. Значит, побег откладывается.

Впрочем, самые неприятные ожидания тоже не оправдались. После полудня все тот же мальчик-слуга вновь помог мне облегчиться, дал напиться, а потом принес еду – какое-то бурое варево с кусками мяса, плававшими в нём. Должно быть, это были остатки с господского стола, слитые в один чан. Есть хотелось до безумия. Я не была брезглива и, кроме того, меня весьма грела мысль о том, что для похлёбки мне принесли грубую металлическую ложку.

Едва слуга удалился, я выпила через край гнусное варево, а ложкой принялась ковырять прореху между металлическими звеньями наручников. Ничего сделать я не успела – мальчишка вскоре вернулся, и прибор пришлось отдать. Впрочем, я успела понять, что справиться с наручниками заметно сложнее, чем я думала. Во-первых, предмет, которым я буду работать, должен быть не только острым, но и твёрдым – ложка всё время гнулась вместо того, чтобы разгибать звенья. Во-вторых, возможно, полезнее попытаться взломать замок. Так или иначе, впереди у меня оставалось несколько часов, чтобы определиться с тактикой, а заодно решить, что делать, если справлюсь с оковами.

Избавить меня от ошейника, возможно, могли Хранители. Но для этого мне нужно найти хоть один из наших кланов, а за время поисков Вельд вполне может превратить меня в рыдающее ничтожество. Я никогда не думала, что боюсь боли. Даже секс с Вельдом, который нельзя было назвать приятным, я вполне могла терпеть. Но ошейник просто сводил с ума. Казалось, горло сжигает огнём. Я инстинктивно потянулась погладить шею. Наручники не пустили. Я могла сделать задуманное – притронуться к ошейнику – только засунув голову почти что под кровать.