Что ж, моё чутьё меня не обмануло. Вот только…

– Роща Оракула. Но откуда она здесь? И где сам оракул?

– Когда мои предки только пришли на эту землю, мы были всего лишь осколком Великой Империи, кланом без дома и очага. Это было время великих перемен, и мы были одними из многих, кто искал возможность начать свою историю с самого начала. Но мы были истинными слугами Духов и знали, что новый дом должна осенить длань Оракула. Так был построен тьирен-тейкано. Однако прошло немного времени, и мы услышали голоса, звучавшие из Врат. Они предлагали нам дары, которых не знал Оракул. Мы приходили к тьирен-тейкано и спрашивали, что нам должно делать? Но Оракул молчал. А демоны продолжали звать. Служить им было куда проще, чем Оракулу. Они не требовали ограничивать себя в магии и в роскоши. Напротив, отвечали на все наши запросы. И постепенно тьирен-тейкано опустел. Однако даже теперь на этом острове всегда лето. Много лет назад один из наших королей хотел уничтожить алтари и построить здесь резиденцию.

– Посмотри, – Вельд указал вдаль, в сторону другого берега, и я увидел то, о чём слышали все по обе стороны реки – вздымавшуюся над городом полукруглую арку. – Дно реки между Вратами и тьирен-тейкано – самый центр города. Статуя Оракула была обращена лицом к вратам, а голова Владетеля на самой верхушке врат смотрела прямо в глаза Оракулу. Но тот король, мечтавший переделать Гелэйх а’Вэйл, резиденцию королей, хотел сам смотреть в глаза Зверя. Он попытался уничтожить статую. Когда строители подошли к священному месту, в статую ударила молния, и она рассыпалась в прах. Начался пожар, и все, кто участвовал в строительстве королевской резиденции, погибли. Лес вырос снова, а мертвецы остались мертвецами. Теперь здесь не бывает живых.

– Здесь живо всё, – я резко обернулась к нему, – и алтари, и деревья, и разрушенная статуя.

Он не понимал, и я лишь покачала головой.

– Ладно. Это не имеет значения. Я хотел говорить о другом.

– Идём, – Вельд взял меня за руку и повёл куда-то по влажной траве. Остановились мы на площадке, выложенной мрамором. По сторонам её стояли скамьи, а в центре… Я замерла. Вряд ли Вельд мог найти для разговора место хуже. Едва я ступила на каменные плиты, как ощутила в руке тепло. С каждой секундой оно становилось сильнее, пока, наконец, я не начала судорожно расстёгивать доспех, потому что прикосновение снаряжения к коже вызывало невыносимую боль.

Вельд с недоумением наблюдал за мной. Когда я в спешке отбросила на землю наруч, он осторожно подобрал его и прижал к груди, будто что-то ценное.

– Альдэ? – спросил он удивленно.

Я торопливо закатала рукав. Печать на запястье горела красным.

Вельд выругался. Схватившись за моё плечо, он рванул меня прочь, назад, в лес, а затем к берегу.

– Всё! – остановила я его за несколько метров от лодки и тут же оказалась в сильных объятиях. Уж и не знаю, с каких пор он стал таким заботливым, но его руки обжигали не хуже давешнего огня.

– Вельд… – я осторожно высвободилась и заглянула ему в глаза.

– Не стоило приходить в это проклятое место.

Я вздрогнула и кивнула. Не место было проклятым, проклята я… В остальном Вельд прав. Нам не стоило приходить.

– Уйдём отсюда?

Я кивнула ещё раз, и Вельд потащил меня к лодке. Лодочник ощутимо нервничал и при нашем появлении оживился, но ничего не сказал. Мы снова сели на дно и двинулись в обратную сторону. Постепенно происшествие забывалось, и я опять погрузилась в тепло рук Вельда, которое сегодня не казалось угрожающим, как пожар. В нём было хорошо греться, забывая обо всём. И я забыла.

Мы оказались на той самой пристани, откуда отплыли утром, когда солнце закатилось за горизонт.