А потом губы исчезли. Раймон открыл глаза и обнаружил, что Свеа уже стоит у двери.

– Я не смогу тебя проводить, – сказал командор ровно, будто и не было всего предыдущего разговора. – Хочу отоспаться. Хорошо?

Раймон машинально кивнул.

– Мы уедем до вечера, – сказал гвардеец и услышал в ответ:

– Знаю.

Свеа коротко улыбнулась.

– Удачи тебе.

Она вышла, а Раймон долго ещё стоял неподвижно, приводя чувства в порядок. Он был рад, что не увидит Свеа сегодня. Он был бы рад не видеть её больше никогда, потому что прямо смотреть в эти ясные глаза он не мог. Раймон прекрасно знал, что без Свеа не было бы ничего. Ни гвардии, ни дружбы с Императором. Он прекрасно помнил, что обещал Свеа в ночь обращения, и помнил также, что ни разу Свеа не злоупотребила своим правом. Свеа могла не просто просить, он могла требовать большего. Но именно потому, что она никогда не делала из их отношений сделки, Раймон не мог представить, как станет обманывать её. Как будет смотреть в одни синие глаза и представлять другие – почти прозрачные, похожие на небо зимой.

Он сжал кулак. Есть расхотелось абсолютно, так что Раймон просто поднялся к себе и стал собираться. Он сменил камзол на гвардейскую форму, сложил в дорожную сумку несколько рубашек, которые обычно ждали его в доме Свеа, и другие мелочи, и разбудил Сильвару.

– Пора, – сказал он.

Девушка потёрла глаза и кивнула.

Седлая виверну, он твёрдо решил, что больше никогда не приедет в этот особняк, если только Свеа не заставит его силой – так было бы проще для них обоих.

Перекрёсток Ветров встретил Императора и его гвардейцев промозглым ледяным ветром и осколками града, летящими в лицо. Казалось, лето здесь не наступает никогда. Виверны нервничали, и всадникам с трудом удавалось удерживать поводья.

Атрей направил своё животное вниз, но приземляться не спешил. Он провёл виверну на бреющем полёте над самыми верхушками деревьев и позволил ей приземлиться, только когда вдали показались осколки горного хребта, до середины тонущего в холодном тумане.

– Здесь, – Атрей спрыгнул на землю, и золотые косы волос хлестнули его по плечам. У императора были широкие плечи и поистине королевская осанка, но лицо его казалось странно молодым, почти детским. Однако голос звучал твёрдо, как и подобает. – Здесь началась история Империи Крови. Отсюда мы ушли, и сюда, похоже, нам придётся вернуться, – он усмехнулся. – Странная ирония, как ни посмотри.

Гвардейцы молча спешились и, следуя примеру Императора, отпустили рептилий.

Не обращая внимания на свиту, Атрей направился вперёд, к границе тумана, и остальные последовали за ним.

Видимость была ужасная. К тому же вокруг замка царил такой холод, который редко наступает в Гленаргосте даже в середине зимы. Сильвара почти сразу уцепилась за руку Раймона и больше уже не отпускала его. Она то и дело льнула к плечу вампира, которое казалось единственным островком тепла во всей округе.

К замку вышли через полчаса и тут же принялись разбивать лагерь. Первый вечер провели у одного общего костра. Двое гвардейцев отправились на разведку, а Раймон остался охранять императора и миньонов, последовавших за своими сирами.

Пожалуй, это был первый случай, когда Раймон оказался с императором практически наедине, несмотря на то, что множество ночей провёл, охраняя его спальню.

Атрей внимательно смотрел на него холодными голубыми глазами, будто изучал.

– Ты ведь дитя Данага, – произнёс он утвердительно через несколько минут молчания.

Раймон кивнул.

– Ты хорошо знаешь своего сира?

– Не знаю совсем.

Атрей поднял бровь.