– Да что случилось то, мать твою? – я вырвала свои руки из его. Это оказалось неожиданно легко. – Я – вампир?

– Да.

– И что с того? Ивон тоже вампир, это же не повод смотреть на неё как… Как… Не знаю!

– Ивон – другое дело. И ты знаешь почему. Ты вампир и вампир не из моей семьи.

– Проклятье. Не вижу разницы.

– Жаль. Ты знаешь, кто теперь твой сир?

– Полагаю, Ивон?

– У Ивон тоже есть сир. Я говорил тебе о ней.

– Не понимаю, – я устало покачала головой. Всё происходящее казалось сном.

– Жаль, – повторил Дан. Он встал, а я так и осталась сидеть на коленях напротив его кресла. – Я ждал, пока ты проснёшься, чтобы попрощаться.

– Дан…

Обернуться не было сил, и я продолжала смотреть на то место, где он сидел только что.

– Ты выбрала свой путь, Риа. Жаль, что он не похож на мой.

Я молчала. Что я могла сказать в ответ на обвинения, смысл которых был мне недоступен? Я думала, что, сделавшись вампиром, стану ближе к нему. Теперь же мне казалось, что он далёк, как никогда.

– Дан… Я люблю тебя… – произнесла я тихо, но ответа не услышала.

Я обернулась туда, где недавно звучали его шаги, но комната была пуста.

Глава 22. Статуэтка

Первое время после ухода Данага я не могла поверить в то, что осталась одна. В чужом доме и с чужой жизнью. Я думала о том, чтобы снова обратиться за помощью к дяде, но не позволяла гордость и… честно говоря, не позволял страх. Вельд, конечно, никогда не был патриотом, но своё отношение к вампирам он показал вполне ясно. Какова будет его реакция на мою новую сущность, если даже Данаг отказался от меня? Я не знала. Я смотрела в зеркало, внимательно вглядывалась в черты своего лица, пытаясь отыскать изменения, но не видела ничего. Это была я. Ровно такая же, как и в бытность свою эльфом. Кожа стала чуть бледнее, но я и так никогда не могла загореть. В глазах иногда отблёскивали странные искры – но только если я не ела слишком долго.

Первые дни за окнами лили дожди. Ивон сидела в гостиной особняка, кутаясь в плюшевый плед, а Тару читал ей книгу и гладил по голове – Ивон здорово досталось в ту роковую ночь, так что я вообще была немного удивлена, что она могла передвигаться по дому. Подробности их разговора с Даном она излагать не стала, сказала мне лишь одно: Дан был недоволен. Это я поняла и сама. Но сколько бы не спрашивала я, что именно между ними произошло, вампирша упрямо молчала.

Ивон сидела дома, а я гуляла. Будто инстинктивно хотела надышаться в последний раз, попрощаться с дневным светом, пусть и настолько тусклым.

По ночам я почти не спала, заставляя себя привыкнуть к новому режиму. Да и не хотелось спать. Голова вечно болела от мыслей о Дане. То и дело я пускала в ход магию, чтобы взглянуть на него. Дан ушёл куда-то на север. Я видела трактиры, дороги, незнакомых людей и бессмысленные разговоры, которые не имели для меня значения. Однако чем дольше шло время, тем слабее становилась наша связь, а видения короче и туманнее. Однажды ночью я поняла, что больше не могу увидеть его, как ни стараюсь. Я промучилась до самого утра, а потом весь день просидела в гостиной, подтянув колени к груди и пытаясь смириться с мыслью, что больше его не увижу. Гулять мне уже не хотелось, тем более что наступила зима. Погода стояла солнечная, и нам приходилось задёргивать многослойные шторы ещё до рассвета, чтобы отражённый от сугробов свет не попал на наши тела. Именно так я впервые обожглась и ощутила с абсолютной ясностью: я – мертвец. Порождение тьмы. Через сутки после того, как я потеряла связь с Даном, мы с Ивон поговорили второй раз за всё прошедшее время.