|
Оказывается, все эти две недели он их искал — мать-то точный адрес впопыхах не назвала. Так он по всему городку прошёлся, начиная с другого конца: фамилия Волковых в Бутурлиновке довольно-таки популярная. А нашёл их совсем близко от своего аэродрома. Дом Волковых ведь рядом с вокзалом, а сразу за вокзалом — склады, где эшелон разгрузился, а ещё чуть дальше — аэродром. И Павла — мужа Марии, — Александр уже, оказывается, знал: тот, вместе с другими железнодорожниками помогал разгружать технику.
Аня стала называть лейтенанта Сашей. — Что ещё за «Шура»? — пожала плечами. — Саша — так я буду звать тебя. Так и пошло: все у Волковых вслед за ней стали называть его так. Даже потом, в Харькове, его мать и братья тоже стали звать его так. В тот первый вечер, когда он к ним пришёл, попросил умыться. Аня стала ему поливать воду. Александр разделся по пояс и, красуясь, поигрывал могучими бицепсами. Аня о таком и не слыхала никогда, не то, чтобы видала. Даже испугалась: «Ой, какой нервный!» Жил лейтенант Шура — Александр Лунёв, — вместе с офицерами в другом конце города, в общежитии: их туда с аэродрома машинами возили. Но это было далеко, а дом Волковых — рядом. И там всегда ему рады, как родному, всегда вода горячая умыться, еды вдоволь. Тогда, в конце 41-го, был ещё достаток, да и Клавка-сваха в магазине работала — прибежит, принесёт чего-нибудь, а то и выпить… И зачастил Александр к ним, да и ночевать часто оставался. В одной комнате спали хозяева — Мария с Павлом и маленькой новорожденной дочерью, в другой — мать с отцом, Аня с племянницей Валей, а на полу — Саша с Сергеем. Серёже Нежельскому уже исполнилось 14 лет. Для него Александр был кумиром. Взрослый, военный, на все руки мастер: был Лунёв механиком на аэродроме, но отлично знал не только самолёты — любую машину. Часто подъезжал к дому на машинах разных марок. А однажды приехал на тракторе. Поставил тарахтящий агрегат у окна и сказал Ане: — Это я специально, чтобы вы поглядели — где я жил до войны и жить буду после. В Харькове, где эти трактора делают. Как раз рядом со знаменитым заводом ХТЗ. И точно, на тракторе были написаны эти три буквы — «ХТЗ». Смотрела Аня, и не знала ещё, что вся её дальнейшая жизнь будет связана с Харьковским тракторным заводом… Однажды Серёжа прибежал из города и с заговорщеским видом стал крутиться около Ани. Улучил момент, когда около неё никого не было, и шепнул: — Сашку видел, он тебе привет велел передать! Аня сильно покраснела, почувствовала себя взволнованной. До этого момента она не думала о Лунёве, как о кавалере. Все, в том числе и она, считали, что Саша ходит навещать мать, что он её гость. Он с ними встречал Новый год — 1942-й. Родители и Нежельские, уставшие, рано легли спать, и Аня с Сашей просидели всю новогоднюю ночь, до утра, одни — разговаривали. Но и тогда не возникло у Ани чувства их особой связи. А вот шепнул племянник: «Привет от Сашки», и сердце у неё забилось по-особенному. А через несколько дней, когда Александр, гостивший у них, собрался уходить, мать сказала: — Нюра, проводи. До сих пор она сама его провожала до калитки, а тут что-то занемогла. А, может, притворилась… Аня набросила на халатик платок, вышла на крыльцо. — Что ж, ты и с крыльца не сведёшь? — спросил он насмешливо. Сошла. Стали у окна. Тут он взял её за плечи, притянул и поцеловал. Она оттолкнула его: — Вот ещё! И ушла. Некоторое время Лунёв не приходил. Аня успела пересердиться на него: «Ну, поцеловал парень, что тут такого!. |
