Замужество

Война окончилась для семьи тяжёлыми потерями. Мария и Галя остались вдовами, их малые дети — сиротами. Погиб Федя. Умерла в 44-м году мать. Отец сильно сдал, часто болел. Ему тяжело было оставаться в родном доме без жены — пусто. Он поехал в Борисоглебск, навестить старшую дочь Дарью и внуков. Даша, видя состояние отца, уговорила его остаться, пожить с ними. У них в доме был относительный достаток, ребята уже большие, помощники — за отцом будет хороший присмотр…

Летом 45-го, после Победы, пришла на имя Анны Волковой телеграмма: «Болен, приезжай. Александр». Она испугалась, подумала, что плохо с отцом и он зовёт её в Борисоглебск. Но потом пригляделась — телеграмма отправлена из Харькова. Догадалась — от Лунёва.

Сестра Мария, прочитав телеграмму, сразу сказала:

— Врёт он, Нюра. Не езди, пусть сам за тобой приедет. Приедет, вот увидишь!

Аня и сама даже не думала ехать — с чего бы вдруг! Парень должен приезжать за девушкой, а не наоборот.

С того дня прошло две недели. Однажды утром Мария уже работала в огороде, полола грядки, дети бегали, Аня убирала в доме. Все военные годы, которые она жила в Бутурлиновке, и позже в её обязанности входило мыть, натирать щёткой и щёлочью деревянные полы, деревянные стены. И сейчас она именно этим занималась. Ставни на окнах были распахнуты только в сторону улицы. Со стороны вокзала по утрам светило сильное солнце, эти ставни открывались позже, и тогда хорошо было видно, как приезжали поезда, кто из них сходил… А в то утро Аня не увидела, как прошли по улице пассажиры с чемоданами. Но почему-то вдруг подумала совершенно уверенно: сегодня приехал Сашка!

И тут же вдоль закрытых окон прозвучали шаги, раздался стук в дверь, и знакомый голос весело произнёс такое привычное:

— Можно будет?

Дверь, по обыкновению, была открыта, Александр это знал, потому вошёл, не дожидаясь ответа. В лётной форме, шикарной фуражке с кокардой, красивый… Потом его мать рассказала Ане, что эту фуражку он специально заказал перед поездкой к ней — жених!

Стали Аня и Александр перед зеркалом — красивая пара! Рядом, на полочке, лежал старый тупой перочинный ножик. Сашка вдруг взял его, одной рукой обнял Аню за плечи, другую, с ножиком, приставил к её груди:

— Если виновата, не сохранила себя — вот так!

И сделал движение, словно закалывает её. Аня спокойно отвела ножик рукой и сказала:

— Не понадобится!

Вроде бы пошутил Лунёв. Но, как выяснилось позже, ему была свойственна обострённая боязнь быть обманутым и от этого выглядеть смешным. И особенно — обострённое чувство недоверия к женщине. До войны он был влюблён и собирался жениться на одной девушке, очень славной и симпатичной. Звали её Лариса. Александр дружил с ней с детства: жили в одном подъезде, бегали в один класс. Как только с верхнего этажа по ступенькам стучали её туфельки — Саша выбегал навстречу из своей квартиры с портфелем… Но во время войны семья Ларисы не успела эвакуироваться, оставалась в оккупации. Узнав об этом, Лунёв сказал презрительно о своей подруге детства: «Была под немцем!» Причём, была ли Лариса в самом деле виновна или нет, его не интересовало. Просто она для него уже не существовала… Эту историю Аня позже узнала от его родных, да и сам он не скрывал, рассказывал.

…Наступила первая Анина брачная ночь. Мария постелила им вместе: раз он приехал за ней, значит — чего уж там… Александр разделся, лёг, свет был потушен. Аня тоже стала раздеваться, подошла в темноте к иконе, висевшей в углу, стала неумело креститься и шептать:

— Пусть у меня всё будет, как у всех женщин…

Она очень смутно представляла, что сейчас произойдёт, и очень боялась — вдруг у неё окажется что-то не так.