Суета коридоров телестудии. Марина растерянно бредет, посматривая на номера и таблички на дверях, потом, отчаявшись, спрашивает пробегающего мимо молодого парня:  - Вы не знаете, где Альбина Давыдовна?  - Не знаю... где-то была...  Убегает. Марина идет дальше. Задает тот же вопрос степенно идущей ей навстречу женщине с толстой папкой в руке.  - Думаю, в семнадцатой. "Героев" обычно пишут там.  - Героев?  Женщина улыбается.  - Ну, цикл передач так называется... "Герой нашего времени".  Семнадцатая оказывается рядом. Но Марина не успевает открыть дверь; она резко распахивается сама, и изнутри вылетает элегантный, какой-то очевидно "не наш" мужчина, а следом за ним - Альбина, пытающаяся его задержать. Марина шарахается от них. Альбина говорит горячо:  - Ну что ты так раскипятился?  - Ты еще спрашиваешь! - отвечает он с несильным, но ощутимым акцентом.  - Представь, спрашиваю.  - Потому что ты, именно ты всякий раз выбрасываешь лучший материал и вставляешь какую-то пошлость. Ты что, специально портишь наши передачи?  - Пошлость... - задумчиво, но как-то с угрозой говорит Альбина.  - Да! Да! И ты это знаешь!  - Так вот что я тебе скажу, Маркус, - ледяным тоном заявляет Альбина; похоже, Маркус задел ее за живое. - Пусть это пошлость, пусть! Но за нее платят. Именно за нее платят! И у вас, когда вы снимаете про себя, тоже платят только за нее. Попробуй не согласиться! Весь мир стал пошлым.  - Свежая мысль, - говорит Маркус; видимо, от волнения его акцент становится сильнее.  - Какая есть. Если хочешь знать, то, что тебя так тянет на русскую псевдоэкзотику - это тоже пошлость. Что вы о России знаете? Вы, интеллектуалы западные! Вы до сих пор уверены, что в России все сплошь Достоевские. Ага, как же. Нет здесь Достоевских больше! Распутины есть, мафия есть, проститутки, банкиры из бывших стукачей, киллеры, дилеры, хакеры, байкеры, рокеры - это сколько угодно. А Достоевские - ку-ку!  - Но ведь этот человек - тоже есть!  - Этот человек из прошлого века, а у нас передача о новых людях России. Новых! Да, пошлых, да, бессовестных - ради Бога! Пусть! Но за ними будущее. И это они платят, они! Сегодня, сейчас платят. И завтра будут платить. А философ этот доморощенный... Он просто умрет с голоду. Я же видела, у него один кусок черствого хлеба в холодильнике, даже чаю нет, кипяток пьет...  - Может быть, эта передача сделала бы ему и его открытиям рекламу, помогла бы выжить!  - Не смеши. Реклама открытий... я умру от смеха. Катя открыла для себя новые прокладки!  - У тебя нет сердца...  - Есть, и абсолютно такое же, как у тебя. Тук-тук, гонит кровь от желудка к мозгам и обратно. Просто вы там, в Европе, не в состоянии слопать все, что ставите себе на стол. В брюхо не влезает. И когда отодвигаете тарелку с обильными объедками, называете это добротой. Протестантская этика!  - Нам... - говорит он, тщательно подбирая слова, - теперь будет трудно работать вместе.  - Ничего, - она ослепительно улыбается. - Сдюжим.  - Что ты сказала? Я не понял.  - Справимся, говорю.  Он заглядывает ей в лицо, потом несколько раз чуть кивает с каким-то сожалением - и уходит. Альбина поворачивается, чтобы вернуться в семнадцатую, но из-за угла коридора выступает Марина:  - Простите, вы не подскажете, как найти Альбину Давыдовну?  - Это я, - недовольно, исподлобья глядя на нее, говорит Альбина.