Пятый кот, устроившийся позади слушателей Шустрика, был совсем другой. Увидев его, Хвосттрубой похолодел.

Это был тощий, белый как снег кот, тонкий, как березовая ветка. Но Фритти беспокоило не это. У кота были странные, пугающие глаза: молочно-белые и огромные – таких больших глаз Хвосттрубой никогда не видал. Он вспомнил историю, рассказанную Шустриком. В голове мелькнула мысль: а не попали ли они в предательскую хитрую ловушку.

Пожалуй, нет… Шустрик рассказывал о жутких, пугающих глазах, но этого кота он всяко уже успел рассмотреть.

«Сам подумай, – сказал себе Хвосттрубой, – если бы Шустрика напугали эти глаза, разве стал бы он выделывать перед ними все эти штуки? Да и красных когтей здесь ни у кого нет…» Фритти как раз переводил взгляд с одних лап на другие, когда Шустрик заметил его и весело окликнул:

– Хвосттрубой! Как ты себя чувствуешь? Толстопуз сказал, у тебя все будет хорошо. А я как раз рассказываю воителям о наших приключениях!

– Я так и понял. – Хвосттрубой подошел к собравшимся.

Никто, кроме Шустрика, не пошевелился, чтобы дать ему место, и он устроился рядом со своим юным другом. Чутколап, прищурившись, внимательно оглядел Фритти, но дружелюбно кивнул:

– Привет, Хвосттрубой. Хорошо поспал?

– Я не спал, – ответил Фритти. – Он ласково ткнул Шустрика в бок.

– Ну-ну… – произнес огромный Толстопуз, подбирая брюхо, чтобы лучше рассмотреть Фритти. – А вот и наш юный воин. Ты хорошо дрался, малыш. Сколько тебе? Раз шесть видел Око Мурклы, да?

– Через несколько дней увижу девятое, – сказал Фритти, скромно опуская глаза. – Я выгляжу маленьким для своего возраста.

Воцарилось неловкое молчание, которое нарушил Чутколап:

– Не имеет значения. Храбрость не измеряется возрастом. Храбрецов и без того осталось не так уж много. Ты ответил на вызов и дрался отважно – как требуют Старые Законы.

О чем это они? Хвосттрубой не совсем их понимал.

– По-моему, у меня не было выбора, – сказал он. В ответ Толстопуз засмеялся, а Чутколап улыбнулся.

– Выбор, дружок, есть всегда, – сказал Толстопуз, и все остальные согласно кивнули. – Выбор приходится делать каждый день, и, если хочешь, всегда можно поднять лапы кверху и умереть. Но воитель так никогда не сделает, понимаешь? И твой выбор мы уважаем.

– Я защищал друга.

– И хорошо сделал. Очень хорошо… – сказал Чутколап. – Кстати, неправильно будет, если я не познакомлю вас. Мы с тобой познакомились, когда бросили друг другу вызов, но моих собратьев ты не знаешь. С Толстопузом вы уже перекинулись словом. – Толстопуз улыбнулся. – А вот это Неугомон. – Серый кивнул, и они с Фритти обнюхали друг друга. – Вон тот, что в смешных пятнах – хотя Пискли вовсе не считают его смешным, – Шурш. – Черно-белый кот наклонил пятнистую голову. – А гордый воитель, что сидит сам по себе, – Прищур. – Белый кот повернулся и едва шевельнул ушами в сторону Фритти, который, расценив это как приветствие, кивнул в ответ.

– Когда он не напускает на себя загадочность, то и сам может поймать мышку-другую, – добавил Шурш.

– Прищур наш яснозрячий, воитель-ясновидец. – В голосе Чутколапа звучала гордость и уважение. На Фритти это произвело впечатление. Какой же необыкновенный кот этот Прищур, если заслужил уважение такого военачальника, как Чутколап!

– Боюсь, я всего-навсего Хвосттрубой, – тихо сказал Фритти. – Во мне нет ничего особенного, да и ростом невелик – но это я уже говорил.