— Это тоже входит в программу развлечений? — наивно спросил у эльфа Рабинович.

— Ага. И цены на него по прейскуранту. Чаевые можете не давать, — язвительно ответил тот, а затем повернулся к аборигенам. — А ну, пошли отсюда, троллевы дети. Вас сюда никто не звал!

— Так нам же девки сказали, что тут чудовище, — в замешательстве пробормотал один из стражников, тыча в сторону Ахтармерза саблей. — Говорят, оно всех съесть собирается.

— Во-первых, будьте точны в выборе терминологии. Для меня гуманоиды не менее чудовищны, чем тактыр-палтусу схринамахер, — встал в позу Ахтармерз. — А во-вторых, я тебе не «оно» и такой дрянью, как немытые аборигены, едва успевшие отбросить обезьяньи хвосты, питаться не собираюсь!

— Так мы мытые! — заверил Горыныча стражник.

— Пошли отсюда, я сказал! — заверещал на него эльф, а затем повернулся к ментам. — Так мы будем извиняться или домой трезвыми поедем?

— Сеня, да извинись ты! — ткнул кулачищем в бок Рабиновича омоновец. — Чего от халявной выпивки-то отказываться!

Кинолог задумался. С одной стороны, извиняться перед наглым эльфом Рабиновичу очень не хотелось, да и не видел он причин для того, чтобы приносить извинения. А с другой стороны, раз уж празднование Дня милиции было испорчено полным отрезвлением гуляющих, было бы глупо не воспользоваться случаем и не восстановить справедливость, отдав дань местным алкогольным напиткам. Да и, не в пример прошлым случаям, в этот раз Лориэль выглядел искренним. Ну а вернуться домой менты всегда успеют, раз уж эльф с такой уверенностью это утверждает.

— Ладно, извини меня за излишнюю подозрительность, — глубоко вздохнув, проворчал Сеня. — Только помни: если обманешь и в этот раз, честное слово, найду хорошую мухобойку и тебя прихлопну!

Лориэль что-то пробормотал себе под нос, но отвечать на угрозу Рабиновича не стал, решив сменить гнев на милость. Сене было очевидно, что эльф и сам не против того, чтобы погулять и развлечься, хотя причины подобного кинолог не понимал. Все-таки Лориэль никогда не питал особых симпатий к троице российских милиционеров, и те отвечали ему взаимностью. Именно поэтому Рабиновичу и казалось странным радушие эльфа, являвшегося истинным сыном своего народа, вполне заслуженно пользующегося славой самых больших хитрецов во всех вселенных.

Лориэль, если и замечал не слабеющую подозрительность кинолога, виду не подавал. Вместо того чтобы ворчать и сыпать проклятьями, как он привык это делать, маленький наглец принялся отдавать приказания прислуге. И делал он это с таким видом, будто имеет полное право распоряжаться в этом доме. Сеню это удивило и насторожило еще больше, если такое, конечно, возможно, и Рабинович со свойственным ему тактом потребовал от эльфа объяснений.

— А чего это ты тут раскомандовался? — поинтересовался кинолог. — Дом твой, что ли? Не великоват для тебя? Я думал, тебе и спичечного коробка хватит, чтобы трехкомнатную квартиру в нем сделать.

— А тебе бы только на чужое добро зариться и нос свой длинный во все дыры совать, — взъерошился эльф. — Тебе не по фигу, в чьем доме отдыхаешь?

— Да хватит вам друг к другу цепляться! — встрял в начинающуюся перепалку миролюбивый Попов. — Не можете спокойно посидеть, что ли?

— Я ведь просто спросил, — пожал плечами Рабинович.

— Каков вопрос, таков и ответ, — огрызнулся Лориэль.

— Так, блин, если сейчас собачиться не перестанете, обоим носики у чайников подрихтую, — взял на себя роль миротворца ООН Жомов. — Сеня, хватит его доставать.