— Ирина Генриховна, дорогая… — голос звонившей буквально вибрировал от волнения, — Дима… Дима пропал.

— Это… это как — пропал?

— Ну ушел из дома — и нет его.

— Простите, а разве он не заболел?

— Заболел?.. — эхом отозвалась Чудецкая. — Нет! Нет-нет. Он совершенно здоров был. Да и вчера, когда я уезжала на работу…

— Простите, но я-то думала, что он действительно загрипповал и оттого уже второй день не появляется в училище. И сама только что вам звонила.

— Господи, да здоров он был, здоров! — едва ли не рыдала мать Димы. — И вчера, когда я уезжала на работу, он тоже собирался в училище. Я и вечером, когда вернулась домой, и ночью, когда глаз не сомкнула, и утром, когда обзвонила всех его друзей…

— Выходит, он еще вчера ушел из дома — и до сих пор от него ни звонка, ни привета?

— Да! Да, да, да!

— И часто с ним подобное случается?

— В том-то и дело, что первый раз.

— Что?.. — удивилась Ирина Генриховна. — Он ни разу не оставался ночевать у приятелей? Или…

Она хотела сказать «у девушки», но ее опередила Чудецкая:

— Господи, да не в этом дело, оставался он у кого-нибудь или не оставался! Конечно, случалось, что и дома не ночевал. Но… вы только поймите меня правильно. Договоренность у меня с ним: если у кого-нибудь остается или загулял не в меру, он всегда звонил мне и предупреждал, что ночью домой не придет или же придет поздно вечером. А тут… как в пропасть провалился.

Слушая взвинченный голос Чудецкой, Ирина Генриховна вдруг переключилась мысленно на свою собственную дочь, которая пока что ночует только дома, и невольно подумала о том, что не за горами тот час, когда она вот так же будет не спать вечерами, поджидая Нинку с дискотеки или со студенческой гулянки. И почувствовала вдруг, как сжалось сердце и болезненным холодком кольнуло под ложечкой.

— Простите, Марина Станиславовна, а вы… вы пробовали прозвониться Диме? Он же с мобильником не расстается.

— Неужто не пробовала! — совершенно глухим, неожиданно севшим голосом отозвалась Чудецкая. — Через каждые десять минут номер набираю.

— И что? Долгое, очень долгое молчание, тяжелый вздох и…

— Не отзывается, я… я уж не знаю, что и думать. Даже больницы все обзвонила.

— А в милицию… в милицию не обращались?

— Нет, — отозвалась Чудецкая и замолчала, видимо думая о чем-то своем.

— Но почему — нет? — удивилась Ирина Генриховна. — Если Дима пропал и не отзывается на мобильный звонок…

— Ну, во-первых, в милиции просто посмеются над тем, что совершенно взрослый парень не ночевал всего лишь одну ночь дома, а его мать-дура уже с ума сходит по этому поводу, а во-вторых… — Она замолчала, видимо не решаясь рассказать что-то глубоко тайное, может быть, даже очень неприятное, — наконец собралась с духом и негромко, будто боялась, что ее может услышать кто-то совершенно посторонний, сказала: — У Димы, как и у всякого творческого человека, маленькая склонность…

— К легким наркотикам? — чувствуя нарастающую заминку, подсказала ей Ирина Генриховна.

— Да, к легким, — торопливо подтвердила мать Чудецкого. — Он иногда с друзьями… баловства ради… — И уже чуть повысив голос: — Но вы-то откуда про это знаете?

— Да вроде бы как догадывалась.