– Что же мне с ним делать? Я ничего не знаю про волшебство!

– По‑видимому, посох оставлен специально для тебя. Наверное, таким образом Нокс показывает, что ты должна идти дальше. Или посох поможет нам преодолеть какое‑нибудь препятствие.

– Иными словами, я взмахну им, и возникнет волшебство? – Орлин для пробы помахала посохом в воздухе.

– Возможно, тебе придется воззвать к его магическим качествам, – предположила Джоли. – Однако с магией лучше не играть. Держи посох при себе. Воспользуешься им в случае нужды.

Орлин кивнула:

– Я обладаю магией, только она не имеет никакого отношения к неодушевленным предметам. Я не знаю, что несет в себе посох – добро, зло, или он нейтрален. Но думаю, будет полнейшей глупостью оставить его, не выяснив, на что он годится.

– Точно, – сказала Джоли. – Очевидно, Нокс что‑то для тебя придумала.

Это свидетельство внимания Нокс ее несколько успокоило, но не до конца; если воплощение Ночи за ними наблюдает и хочет, чтобы они шли дальше, зачем такая таинственность?

Орлин и Джоли зашагали вперед и вверх по тропинке. Здесь обе казались живыми и самыми настоящими, потому что неподалеку проходила граница Чистилища, однако они не испытывали голода и не уставали так, как уставали бы смертные. Подруги быстро шли по тропинке, спиралью поднимавшейся к вершине. Возможно, если бы они двинулись прямо по склону, им бы быстрее удалось добраться до цели, но он весь зарос колючим кустарником, повсюду встречались разбросанные тут и там камни и крутые подъемы.

На обеих женщинах были надеты легкие блузки и юбки, на ногах удобные тапочки, ни та, ни другая не имели ни малейшего представления о том, какие препятствия им придется преодолеть на пути к Нокс. Пока проблем у них не возникало. Джоли рассчитывала, что сумеет обеспечить себя и свою спутницу при помощи волшебства любой одеждой, которая им понадобится, поскольку магия, которой она овладела при жизни, осталась с ней и после смерти. Однако, когда она попыталась наколдовать для себя и Орлин более надежные туфли, у нее ничего не получилось; складывалось впечатление, что Нокс запретила использование магии в своем царстве. Только она сама имела на нее право.

Орлин остановилась, прислушалась:

– Какие необычные звуки!

Джоли напряглась. Издалека доносилось едва различимое жужжание, которое постепенно становилось все громче.

– Пчелы?

– Разве в Загробной жизни есть пчелы?

– Никогда ничего подобного не слышала. Пчелы и большинство остальных существ имеют свою собственную Загробную жизнь, и та крайне редко пересекается с нашей. Впрочем, не исключено, что мы как раз оказались на таком перекрестке. Если стоять совершенно неподвижно, может быть, они пролетят мимо, не причинив нам вреда. Нортон любил дикую природу и показал мне, как она прекрасна.

В жизни Нортон был отцом ее ребенка, человеком, которого она любила. Он появился в комнате, где Орлин совершила самоубийство, когда Джоли вывела душу Орлин из тела. Джоли молчала, чтобы не пробуждать печальных воспоминаний.

Шум нарастал, превратился в треск. Совсем не похоже на пчел!

И вот они уже увидели тучу прыгающих, мечущихся существ, которые падали сверху. Казалось, их многие тысячи.

– Саранча! – воскликнула Орлин. – Я думала, их давным‑давно уничтожили!

– Здесь действуют другие законы, – напомнила Джоли. – Полагаю, нам лучше спрятаться.

– Но ведь саранча питается растениями!

– На Земле. – Джоли направилась к кустам, растущим у тропинки.

Орлин поколебалась несколько мгновений, а затем последовала за ней как раз в тот момент, когда появились первые насекомые.